Встречная полоса
Шрифт:
– Чистит дорогу кто?
– спросил Тирлич, скользнув взглядом по навозным лепешкам.
– Она сама чистится. Вот увидите, через полчаса от этих лепех и следа не останется. Вы только не вздумайте на дорогу ничего кидать. Говорят, она мстит тем, кто нарочно гадит. Волам ничего не будет, а человеку не простит.
– Как она может мстить?
– Так и может. Задумается человек и попрется на красный. А машина тут как тут, да и не одна. Косяком пойдут, так что тело никто достать не может, пока его дорога нацело не сожрет.
–
– Уж какие есть. Не я их придумал. Тирлич взглянул на часы.
– Пожалуй, мне пора. Номер в гостинице, должно быть, уже готов. Пойду отдыхать.
Он достал пару серебряных монет, протянул их провожатому. Пацан, не ожидавший такой щедрости, просиял.
– Знаете, что еще здорово? Ночью сюда прийти. Особенно, если тучи низкие. Машины фарами издали светят прямо на облака: вжик!
– как молния или зарница. Тут до вас был один, так он говорил, что в жизни ничего красивее не видал. Хотите, я вас отведу? Хоть бы и сегодня ночью…
– Честно говоря, не знаю. Устал с дороги.
– Тогда вот что сделаем. Я вам покажу, где живу, а вы, как надумаете, стукните мне в окошко. Я мигом выскочу и провожу.
– Ты прирожденный чичероне, - сказал Тирлич.
Судя по всему, мальчишка не знал этого слова, но возражать не стал. Не ожидая особой платы, он проводил Тирлича до дверей гостиницы, указав по дороге свой дом и отметив крестиком окно, в которое следует стучать, когда потребуется ночная экскурсия.
– Как тебя зовут, чичероне?
– Корш, - кратко ответил пацан.
– Парни тебя Коржиком не дразнят?
– Я им подразнюсь… - пообещал Корш, показав неожиданно большой костистый кулак.
– Тогда я тоже остерегусь дразниться.
– Дразнитесь как угодно. Вы только без меня ночью к дороге не ходите.
– А что так?
– Место смутительное, мало ли что может случиться.
– Ас тобой, значит, не случится.
– Со мной - не случится. Я против ейных прелестей стойкий.
– Ну, тогда я спокоен, - Тирлич одарил Корша дополнительной мелкой монеткой и вошел в гостиницу.
Номер и впрямь был готов. Тирлич оглядел выделенные ему апартаменты и заторопился объясниться с хозяином.
– Я же просил дешевый номер, не дороже талера за ночь. Поймите, я не миллионер, царские палаты мне не по карману!
– Не извольте беспокоиться!
– вскричал владелец заведения.
– Все, как заказывали, ровно талер в сутки. Лишнего не беру.
– Сколько же тогда стоят дешевые номера?
– Талер в сутки, - отчеканил хозяин.
– В моей гостинице любой номер стоит такую сумму. Но для уважаемых туристов - лучшие комнаты.
– Странно, - сказал Тирлич, но спорить не стал. В конце концов, хозяину виднее, почем сдавать номера. Если он до сих пор не разорился, то знает, что делает. А у приезжего постояльца есть более интересные темы для размышления.
О таинственном шоссе рассказывали во всех странах и землях. Рассказы рознились как раз настолько,
Из пункта N в пункт N выехал автомобиль. Спрашивается, зачем он это сделал, что ждет его в пункте назначения и почему навстречу ему не выехал другой автомобиль? В школьных задачниках непременно кто-нибудь выезжает навстречу.
«Жизнь - это не школьный задачник, - снисходительно объясняли Тирличу.
– Авремя всегда идет из пункта N в прошлом в тот же самый пункт, находящийся в будущем. И никто и никогда не движется в прошлое. Это же такая простая аллегория, поэтический образ!»
Вот только аллегория не бывает столь грубо вещественна и не давит мальчишек, вздумавших перебежать наперерез поэтическому образу.
Ах, эти аллегории! Что угодно можно толковать как угодно. Скажем, такой троп (чтобы не сказать труп): черный лимузин олицетворяет власть, и либо человек ложится власти под колеса, и тогда судьба его неотличима от судьбы навозной кучи, либо рано или поздно автомобиль с затененными стеклами приедет за ним.
«Фи!
– сморщится эстет.
– Только не надо политики! Дорога, в противовес вашим кучам, символ экзистенции… »
«Дорога - прорыв в грядущее… »
«…путь к Богу…»
Путь к себе. Недаром никто не едет по ней в обратную сторону. Можно уйти от политики, от грядущего и от Бога, но нельзя от себя.
Но почему? Если дорога олицетворяет политику, почему она проходит здесь, где нет никого важней благодушно-ленивого мэра? Если это символ будущего, то откуда он взялся в глуши, где до сих пор ездят на волах? Если это путь к Богу, почему на нем убивают детей и уезжают, не оглянувшись? Если это путь к себе, зачем нужен такой путь?
С подобными мыслями или сразу засыпаешь, или до утра комкаешь простыни бессонницей. Промаявшись пару часов, Тирлич поднялся и вышел в гостиничный холл. Там было темно, лишь на ресепшене горел огонек. Настольная лампа, старомодная, но все же электрическая, хотя Тирлич не удивился бы, увидав свечу или газовый рожок. Пожилой администратор, примостившись к лампе, читал книгу.
– Доброй ночи, - поздоровался Тирлич.
– Здравствуйте, - ответил консьерж. Было заметно, что он чувствует себя неловко, не зная, о чем говорить с постояльцем.
– Не спится, - пожаловался Тирлич.
– Слишком много впечатлений, все так необычно. Должно быть, переутомился.
– Вообще у нас город тихий, достопримечательностей почти нет, туристов мало…
– У вас - дорога. Я ходил сегодня смотреть.
– Это да, - нехотя признал консьерж.
– Поначалу она впечатляет. Хотя на самом деле в ней ничего особенного. Едут себе и едут. Если под колеса не соваться, считай, что их и нету.