Шрифт:
Народная смута так и не разгорелась – угасла стараниями великих магических родов Российской Империи. Но мир остался прежним. Как раньше, имеется в нем святое Вдолье и темное, мистическое Поперечье. Вдольские князья, как и прежде, следили за Равновесием, а поперечная нечисть шалила в лесах и глядит человеку прямо в душу.
Маша плохо помнила покойного отца. Знала лишь, что был он вдольского роду, женился против воли отца, по любви, и семья от него отказалась.
Жила Маша в стольном Великом Новгороде, шумном красивом городе, далеко не
И дом вполне может стать ее собственностью, вместе с землей и яблоневым садом, только нужно выполнить одно условие…
Глава 1
Девочка шла от калитки, робко оглядываясь.
На первый урок она приходила с мамой, графиней Ольгой Владимировной Опренской, а сегодня явилась с няней, которая в ожидании подопечной отправилась по магазинам.
По мнению Маши, в этом возрасте детям пристало носить удобную простую одежду, которую не жалко помять и испачкать… например, мокрым осенним листом, который прилип к модному светлому пальто ребенка.
Однако двенадцатилетнюю Нюту одевали слишком по-взрослому, роскошно, как маленькую аристократку, коей, впрочем, она и являлась.
Маша скупо кивнула и проводила ученицу в дом.
– Можешь называть меня Марья Петровна, сударыня или наставница, – велела она. – Я буду с тобой на «ты» как учитель с учеником.
После первых же минут занятия стало понятно, что толку из уроков не выйдет. Нюточка отвлекалась и косилась по сторонам. Все в гостиной было ей в новинку и в любопытство: деревянные статуэтки на полках, соломенные маски, глиняные свистульки – то, чем была богата коллекция покойного отца Марии.
Ни словеса кикимор, ни знаки саламандр на горящих поленьях, заданные Марией, не были выучены назубок или даже вполовину усвоены.
Ребенок явно и тетрадь-то не открывал. А ведь на первом уроке Маша дала Нюте самые азы, без которых на дальнейших занятиях делать нечего.
– Давай прервемся на чай, – наконец, вздохнула Маша. – И ты расскажешь мне, отчего решила изучать язык Поперечья.
Нюточка покраснела, как румяное яблочко.
– Мода? – уточнила Маша, разливая по чашкам крепкий ароматный чай.
На чае она не экономила. Ведь как можно скупердяйничать, когда дело касается любимого напитка, главной отрады свободных минут?
И печенье всегда брала свежее, овсяное или подороже, миндальное. А что? Заработок позволял. Получала она уж побольше учителей гимназий.
Девочка кивнула.
– Мода – это хорошо, – протянула Маша. – Иногда в погоне за ней люди учатся не только галстуки завязывать. Но ведь есть что-то еще?
Нюточка обреченно вздохнула и достала из сумочки затертую газетную вырезку.
Статный мужчина, неуловимо знакомый по частым упоминаниям в прессе, и мальчик-подросток за его креслом.
Подпись под фото гласила: «Вдольский князь Огненский с сыном Николя».
– Нравится младой князь? Потому взялась язык
Тут Нюту прорвало. Николай Огненский учился в мужской гимназии для высокородных вдольских дворян. Однако факультативы мальчики и девочки часто посещали вместе.
Таково было последнее веяние педагогической науки – «позволять отпрыскам благородных родов обоих полов с младых лет чинно общаться и под присмотром взрослых заводить ранние, но далеко идущие знакомства, дабы земля русская не оскудела браками по любви и взаимному хотенью».
Вдольским князьям, всем без исключения, изучать язык Поперечья вменялось по Кодексу Светлых родов. Некоторые старалась, иные – нет, и никто не ставил им этого в укор. Обязанностей вдольским князьям хватало, а все поперечные диалекты чтоб выучить – всю жизнь тренироваться нужно. Вот и перекладывали аристократы сию обязанность на переговорщиков и ведунов.
Нюточка решила, что нашла способ попасть в группу к Николя. Вот только уровень у нее был нулевой, таких на факультатив не брали.
– Понимаешь, дорогая, – обратилась к ней Маша. – Николаю Огненскому сам бог велел знать поперечную грамоту. Они ведь, судя по фамилии, с саламандрами породнены, верно? А для тебя сия учеба может стать делом невыполнимым. Это труд, время, деньги. Вот ты почему задание не сделала?
– С подружками в цирк ездила, – едва слышно покаялась Нюта. – Вернулись поздно, устала.
– Вот видишь. Язык Поперечья сложный, в нем одних только диалектов малых созданий более сорока. И князь младой, полагаю, далеко вперед тебя ушел.
Нюта подтвердила: ушел.
А она… она думала, Поперечье – это как в сказке: свистнуть, плюнуть, на крайний случай оземь удариться.
Сразу прибегут-приползут-приплывут магические помощники: зайцы да лисички, старичок-лесовичок, русалки… Она не знала, что так сложно будет.
– Так ведь они не всегда с благими целями приходят, поперечные создания, – уверила девочку Мария. – Это вот если захочешь посредником между нашими мирами стать, переговорщиком или ученым этнографом…
Этнографом Нюта делаться не собиралась. Она уже сейчас готовилась к первому выходу в свет в шестнадцать – дебюту при Великой Княгине.
И ведь столько дел впереди: танцы выучить, спинку изящно да правильно поставить, хорошему английскому и немецкому обучиться.
Маменька сказала, Нюта непременно станет звездой дебютного бала. А затею дочери по поводу темного языка лесного мира маменька не поддержала, просто папенька ведь Нюточке ни в чем не отказывает, вот и отпустил ее на уроки.
На фоне планов по покорению светского общества образ Николя Огненского как-то… потускнел. Померк, заслоненный шикарными перспективами.
Маша и Нюта обсудили последние фасоны и – ужас-ужасный! – удивительно удобные дамские брюки.
Съев печенье и выпив чаю, Нюточка воссоединилась с няней, радостно пообещав больше никогда к Марье Петровне не наведываться.
А Маша вздохнула и пошла допивать чай на веранде.
Денег за урок брать она не стала, хотя в бюджете ее, несомненно, еще шире приоткрылась дыра. Однако Марии претило брать оплату за несделанную работу.