Встречный марш
Шрифт:
Обед прошел под нескончаемую болтовню мсье Лафоржа. То он сокрушался, что русские не смогли поставить ему устриц, и поэтому он не может предложить их нам. То рассказывал, насколько проще иметь дело с русскими, чем с этими турками.
— Вы не представляете, месье, сколько мне приходилось давать взяток, и сколько здесь было бюрократии. И каждому, даже самому маленькому турецкому чиновнику нужно было сделать подарок-бакшиш и наговорить ему кучу комплиментов, получая в ответ от них оскорбления, такие как, например, «христианская свинья» и «неверная обезьяна».
А сейчас? Все очень быстро, все очень вежливо: «Да, месье… Нет, месье… Заплатите
Soupe aux crustaces (суп с морскими продуктами), салат с омаром, фазан, турнедо, восхитительные пирожные… Я так никогда не обедал, даже находясь во Франции. И полагаю, что пассажиров, пусть и первого класса, тоже так не кормили. А месье Лафорж, при всей его комичности, оказался весьма интересным собеседником — причем, как выяснилось, он очень хорошо знал историю нашей Гражданской войны и симпатизировал тогда Югу. И, главное, он был живым свидетелем последнего боя «Алабамы».
— Месье, сейчас я уже давно не военный моряк — теперь я капитан почтово-пассажирского судна, ценитель вкусной еды и прекрасной жизни. Но тогда я был лейтенантом на французском броненосце «Куронь», который сопровождал вашу «Алабаму» в ее последний бой у Шербура. Нашей задачей было не допустить, чтобы бой переместился слишком близко к Шербуру. И я до сих пор помню, как небронированная «Алабама», к тому же так и не отремонтированная после дальних походов и сражений, храбро вступила в бой со шлюпом «Кирсардж». Безрассудная, но о-ля-ля, какая храбрая атака! Наши сердца были всецело на вашей стороне, месье адмирал. И когда ваши ядра отскакивали от якорных цепей, которыми этот янки-хитрец Винслоу обвешал борта «Кирсарджа»… Если б не было этой «брони», то вы бы его потопили сразу!
— Месье капитан, я не стал бы этого делать, если бы знал про цепи на борту «Кирсарджа». Увы, это была весьма дорого стоившая мне ошибка.
Но вот принесли кофе, коньяк и сигары, и тут месье Лафорж вдруг стал серьезным:
— Месье, я бы с огромным удовольствием проводил каждый обед и каждый ужин в компании столь замечательных людей. Но, увы, я договорился с русскими, что через два часа, когда из Тристатиса придет катер с лоцманом для прохода Дарданелл, этот же катер заберет вас. Мне не положено знать, куда именно вас отвезут. Но если меня кто-либо спросит, куда вы делись, я сообщу, что месье адмиралу стало плохо, и что мне пришлось отправить его на берег в Тристатис. Это тот самый городок, который при турках именовался Шаркёй. Месье, я могу только догадываться о вашей конечной цели и о том, зачем именно вы посетили Константинополь. Но поверьте мне — если на карте мира вдруг опять возникнут Конфедеративные Штаты Америки, ваш покорный слуга капитан Этьенн Лафорж будет тому несказанно рад.
Мой отец улыбнулся и сказал:
— Ну что вы, месье капитан, мы здесь всего лишь частные лица.
Капитан Лафорж прижал руки к груди:
— Вижу и молчу, месье!
Через час наш гребной катер уже отходил от борта «Лиона» и направлялся к стоявшей неподалеку на якоре «Алабаме II». Вместе с нами на ее борт поднялся лоцман, а наверху встречала одна весьма знакомая мне фигура, между прочим, одетая в мундир генерала армии Конфедерации.
— Генерал Форрест! — воскликнул
— Адмирал, майор, доброго вам дня, — поприветствовал нас с отцом генерал Форрест. — Я вот решил, что президент Дэвис пусть пока остается в штатском, а я лучше присоединюсь к вам и снова надену форму. Тем более что на «Алабаме» вместе с нами плывут и русские военные инструкторы, которые будут учить новую армию Конфедерации. Да, кстати, в отличие от вас, адмирал Семмс, я слишком растолстел, чтобы влезть в мой старый мундир, и русские друзья сделали мне подарок — пошили его для меня заново. Так что на борту «Алабамы» присутствует не Нейтан Бедфорд Форрест, частное лицо без особых забот и занятий, а генерал Форрест, которому поручено воссоздать нашу Южную армию, примерно как вам, адмирал, нужно будет создавать заново наш Южный флот.
После этих слов генерал Форрест и мой отец обнялись, что было раньше нехарактерно ни для того, ни для другого. Когда они закончили приветствовать друг друга, я, наконец, получил возможность осмотреться. В отличие от отца, «Алабаму II» я видел впервые. Красивый корабль… Конечно, это не русский крейсер-убийца, но все же лучшее, что можно было найти под небом этого мира.
Следующим, кто нас приветствовал, был капитан-лейтенант Аксентьев, который должен был командовать кораблем до тех пор, пока мой отец не наберет себе команду из настоящих южан. Приглядевшись, я не поверил своим глазам. Рядом с ним стоял не кто иной, как мой русский друг капитан Сергей Рагуленко.
Он заулыбался так, как при виде друга могут улыбаться только русские. Но увидев моего отца и генерала Форреста, капитан сделал серьезное лицо, принял уставную стойку «смирно» и взял под козырек:
— Здравия желаю, генерал Форрест и адмирал Семмс!
Генерал Форрест также отсалютовал Сергею. По-моему, они уже успели познакомиться. Мой же отец, так как был не в форме, всего лишь пожал капитану руку. Я, как мог, выполнил долг джентльмена и официально представил всех присутствующих друг другу, после чего Сергей сказал, что для него большая честь находиться рядом со столь замечательными людьми.
И тут же, как говорят русские, «не отходя от кассы», рассказал очень подходящий к теме анекдот, из которого следовало, что два джентльмена после кораблекрушения провели десять лет на необитаемом острове и ни разу не заговорили друг с другом только потому, что не нашлось третьего джентльмена, который мог бы представить их друг другу.
Мы вежливо посмеялись, после чего генерал Форрест сказал:
— Капитан, если то, что мне рассказал про вас майор Семмс, хоть немного соответствует действительности, то этим нам оказана большая честь. С завтрашнего дня мы с вами перейдем к официальной части нашего общения, а сегодня вечером надеюсь видеть вас за ужином.
Вскоре отец и генерал Форрест, откланявшись, удалились в свои каюты, а меня удержал Сергей.
— Оливер, ты не слишком устал в дороге? — спросил он, отведя меня в сторону.
— Да нет, скорее наоборот, — ответил я. — Сказка кончилась, пора, наконец, возвращаться к суровым будням.
— Тогда, когда устроишься, зайди ко мне, в мою скромную обитель, вон там.
Через пятнадцать минут мы с Сергеем сидели в его небольшой каюте, которая, в сравнении с выдающимися габаритами моего нового друга, казалась просто крохотной. Он положил тарелку с кусочками сыра и колбасы на стол, разлил по глотку коньяка в серебряные рюмки и сказал: