Встреть меня на полпути

Джеймс Лилиан Т.

Я позволила своему сердцу немного взволноваться. Конечно, он должен был позвонить, прежде чем появиться, но если он сделал это, то, возможно, он действительно починил и посудомоечную машину. Я скрестила пальцы, надеясь, что это знак того, что жизнь собирается дать мне передышку.

— Мэдисон?

Мое сердце упало, возбуждение угасло быстрее, чем возникло, и чистая, нефильтрованная паника заполнила мою грудную клетку там, где оно обычно находилось. Этого не могло быть. Не сегодня. Не после всего, через что я только

что прошла. Должно быть, мне это почудилось. Лейла пошутила, что моя карма проклята, но даже это давило на нее.

— Мэдисон.

Блядь. Я бы узнала этот голос где угодно. Я знала, как он звучал, когда шептал нежные слова, как понижался до хриплого тона, когда он скользил руками по моей коже, так же хорошо, как я знала, как это звучало, когда он кричал и плевался в меня.

Всей душой я не хотела оборачиваться, зная, как больно будет взглянуть на него. Я была настолько эмоционально опустошена встречей на работе, что не смогла вынести еще одной. Оставшуюся часть пути я разлеталась в щепки и застревала на четвереньках, отчаянно собирая осколки.

Но продолжать стоять к нему спиной, когда я не могла предугадать его движений, было бы еще хуже. Я обернулась, встретившись взглядом с парой зеленых, как мох, глаз с золотыми крапинками, которые появлялись в некоторых из моих самых счастливых и худших воспоминаний.

Я не видела его в глаза три года, и он выглядел таким же, но в то же время другим. Его волосы все еще были красивого каштанового оттенка, но он отрастил их после военной стрижки, которая была обязательна тогда. Они мягкими волнами ниспадали ему на уши, подчеркивая его глаза.

Он похудел, бледное угловатое лицо смотрело на меня вместо полных мальчишеских щек, которые у него были раньше. Он никогда не был тем, кого общество сочло бы великолепным, но в нем было что-то такое, что притягивало меня все эти годы назад. Это продолжало притягивать меня к себе, даже когда должно было оттолкнуть.

Тяги больше не было. Ничего, кроме холода кафельного пола и пульсации невидимых синяков. — Что ты здесь делаешь, Аарон?

Его улыбка дрогнула, став менее расслабленной. — Ты игнорируешь мои звонки.

Я медленно вдохнула и выдохнула, сжимая ремешки на каблуках до тех пор, пока ногти не впились в ладони полумесяцами. Мы были на улице, на людях. Он не прикоснулся бы ко мне. — Откуда ты знаешь, где я живу?

— Лейла дала мне твой адрес, хотя из-за отсутствия номеров на доме подтвердить его было немного сложно. Мне пришлось просмотреть почту, чтобы выяснить, в какой из них ты была.

Ужас пронзил меня насквозь. Он сказал это с такой гребаной гордостью, как будто это показывало, насколько он был предан, а не психован. Именно он просматривал почту Гаррета в тот день; он знал, где я был все это время.

— Ты лжешь.

— Может быть, немного. — его ухмылка снова расплылась, и он двинулся вперед. — Она действительно

дала его мне, но, возможно, я ввел ее в заблуждение, а возможно, и нет. Она была более чем счастлива поделиться, когда подумала, что я твой заботливый брат, пытающийся отправить подарок-сюрприз своему племяннику.

Гребаный ублюдок. Связаться с Лейлой, чтобы узнать мой адрес, было именно тем, что сделал бы мой брат, чтобы избежать долгого разговора с нашей матерью. Аарон всегда был хитрым; это была его специальность. Хитрая лиса в пушистой овечьей упаковке.

— Что ты здесь делаешь? — повторила я.

Я не купилась на его кокетливые взгляды и слова. У меня не было никакого желания играть в какую бы то ни было игру, и он, должно быть, увидел это на моем лице, потому что его улыбка полностью исчезла. — Нам нужно поговорить.

— Нет, не нужно. Я не хочу, чтобы ты был здесь.

— Почему тебе всегда приходится драматизировать? Я просто хочу поговорить. Если бы ты отвечала на мои телефонные звонки, мне бы не пришлось искать тебя.

— Ты не можешь сказать ничего такого, что я хотела бы услышать. Пожалуйста, уходи.

— Я имею право поговорить с тобой. — он сократил расстояние между нами, остановившись всего в нескольких футах от меня. При росте пять футов семь дюймов он не возвышался надо мной, но от этого было еще хуже. Мне никогда не давали такой свободы, чтобы кто-то кричал на меня с высоты фута надо мной. Нет, он делал это нос к носу.

Он поднял руку — чтобы обнять меня, схватить, кто знал, — и я сильно вздрогнула, моя собственная рука поднялась, чтобы закрыть лицо. Усмешка искривила его рот, когда он опустил протянутую конечность. — Не делай этого, черт возьми, Мэдс, я ненавижу, когда ты так делаешь.

— Я почти уверен, что она попросила тебя уйти.

Мы синхронно повернули головы, глядя на человека, стоящего на другой стороне подъездной дорожки.

Голова Аарона резко повернулась ко мне, ярость омрачила его черты, превратив их во что-то отвратительное и слишком знакомое. — Ты не хочешь объяснить, кто это, черт возьми, такой?

У меня не было возможности ответить. Гаррету потребовалось меньше времени, чтобы ответить, чем Аарону, чтобы закончить обвинение, которое он вложил в свой вопрос.

— Тебе пора отправляться в путь. Она выразилась предельно ясно.

Глаза Аарона так пристально сверлили меня; мне бы повезло, если бы у меня не осталось вмятин на лице. Опустив взгляд на его ноги, я обхватила себя руками, даже не зная, когда сбросила туфли. — Пожалуйста, Аарон. Просто уходи.

— Нет, ты ведешь себя нелепо.

Теплые пальцы коснулись моей руки, лежащей прямо над согнутым локтем, и я вскинула голову. Взгляд, которым Гаррет одарил меня, был недалек от того, каким смотрел на меня Аарон, и это должно было напугать меня. Но этого не произошло.