Встретились два одиночества
Шрифт:
Кроме всего она чем-то почти неуловимо напоминала Марибеллу. Безусловно, внешне ей было далеко до изысканной красоты полуэльфийки, но разворот покатых плеч, подвижность рук с изящными кистями, рассеянность в улыбке, прямой, открытый взгляд темно-карих, кажущихся черными, глаз. Искусно подобранные украшения, невольно привлекающие взгляд к вырезу платья, в котором было что показать. И аромат каких-то необычных духов, с явственными нотками редких специй, по которым Камюэль безошибочно определил, что они были привезены из пустыни Наби - загадочного и горячего края.
Все это привлекло к молодой вдове особое внимание лорда-кардинала, который недавно порвал со всеми своими фаворитками. Подпитывать с их помощью явно нездоровый интерес мерцающего,
Леди была хороша: в меру опытна, в меру стыдлива. Лорд-кардинал поймал себя на том, что давно не испытывал столь ярких эмоций от близости с женщиной. Определенно, Томассия заслужила все то, что он готов был дать ей, приблизив молодую вдову к себе. Ночь выдалась жаркой и многообещающей. Засыпая в объятьях так увлекшей его женщины, он рассчитывал и проснуться рядом с ней. Но судьба распорядилась иначе. Точнее, судьба была тут не причем. Зато для того, чтобы найти виноватого, далеко идти не пришлось. Лучше бы он вообще не просыпался! Камюэль это понял сразу, как только, разбуженный щекочущим веки солнечным лучом, обнаружил на соседней половине кровати не миловидную девушку, а угловатого человеческого мальчишку, которого прекрасно знал в лицо. Фима сидел, подтянув к груди колени и устроив подбородок на собственном кулаке, упертом в колено. Когда мерцающий повернулся к нему, лорда-кардинала впервые за много лет предало самообладание. Взгляд задержался на нежной мальчишеской шее, почти неотличимой от девичьей даже при дневном свете. На ней отчетливо проступили следы неистовых поцелуев. Яркие отметины. Рывком опрокинув мальчишку на кровать и подмяв слабо сопротивляющуюся жертву по себя, эльф сдавил обеими руками ту саму шею. Фима по инерции схватился за его запястья, но потом, неожиданно, разжал пальцы и обмяк, не мигая глядя на разъяренное кардинала. Глаза его все еще не приобрели желтый цвет, которого Камюэль подсознательно ждал. Моргнув, резко пришедший в себя эльф, разжал руки и снова перебрался на свою половину кровати. Бешенство схлынуло так же быстро, как и накрыло с головой. Лежа на спине, Камюэль закрыл лицо рукой и несколько раз глубоко вздохнул, подолгу удерживая воздух в легких. И чуть не взбесился вновь, когда мальчишка, свернувшийся калачиком у него под боком, вдруг до ужаса взрослым и сознательным голосом проинформировал:
– Это была двухуровневая проверка. Мне было важно посмотреть, как ты будешь вести себя хотя бы с теми же Мариэлем и Борисэлем, когда заподозришь, что все мерцающие так же лживы, как я.
Камюэлю пришлось какое-то время пережидать, прежде чем очередная волна неконтролируемой злости уляжется неприятным осадком где-то глубоко внутри. Не отнимая руки от лица, он ровным тоном задал больной вопрос:
– А спал ты со мной зачем?
– Не скажу, - пробурчал мальчика и зарылся лицом в подушку.
– Теперь ты все равно не поверишь, - приглушенно прозвучало оттуда.
– Нет уж, - Камюэль перевернулся на бок, подпер голову ладонью и пристально уставился на него, - Будь так любезен, удовлетвори мое любопытство.
– Захотелось!
– встретившись с ним взглядом, бросил мерцающий.
– Это мой единственный ответ, - а вот на этом на его губах заиграла самодовольная ухмылка, и он добавил с вызовом: - Другого не жди!
– Честный или очередная провокация?
– поинтересовался Камюэль, почувствовав, что ярость, которая все еще ворочалась где-то внутри, неожиданно отпустила. Дышать стало легче, и просто смотреть на неугомонного Ефиминисюкеруса было безопасно как для мерцающего, так и для самого кардинала, который еще совсем недавно всерьез опасался потерять рассудок.
– Честный, - Фима зеркально отразил его позу, - Но ты не...
– начал он и испуганно выдохнул, прервавшись, когда эльф придвинулся к нему и прижался ко рту мальчишки губами. Глаза никто из них не закрыл. И это было... Камюэль отстранился, когда мерцающий только собирался для остроты ощущений прихватить его нижнюю губу зубами. У Фимы вырвался разочарованный вздох. Лорд-кардинал не стал скрывать улыбку. Но быстро снова стал серьезным, заявив:
– Я хочу знать, как ты выглядишь на самом деле. Мне интересно, хватит ли тебе смелости предстать передо мной без мерцания. Если я правильно понял из объяснений Андрея, это для вас сродни откровению. Я так понимаю, он узнал это от твоего внука.
– От кого же еще!
– фыркнул Фима и снова сел в уже опробованную позу, в которой его застал Камюэль, как только проснулся. Помедлив, он откинулся на спинку кровати, и, глядя только прямо перед собой, вдруг заявил: - Ты снова недооцениваешь меня, лорд-кардинал.
– Скорее не понимаю...
– Камюэль осекся, когда увидел, как хрупкая мальчишеская фигура, вдруг начала превращаться в крепкую, мужскую.
Кожа стала смуглее, плечи раздались, контур шеи стал грубее. Профиль преобразился: стал хищным и жестким. Но... когда мерцающий повернулся к эльфу, фамильное сходство стало неоспоримым. Так мог бы выглядеть Ир, когда станет чуть старше. Именно чуть, а не на пару-тройку столетий. Как? Как при таком взрослом внуке, Ефимисюкерус мог выглядеть таким молодым? Поставь их с Камюэлем рядом, могли бы сойти за ровесников. Ни лишних морщинок, ни любых других следов подлинного возраста. Неужели, мерцающие на самом деле так ничтожно мало меняются со временем?
– Сколько тебе было, когда...
– непроизвольно начал Камюэль, но договорить не успел, на губах мерцающего проступила горькая ухмылка. Ни у одного из его мерцаний он такой не видел.
– Не очень много, как ты мог догадаться. Моя жена была моей первой и единственной возлюбленной. Наша дочь родилась за несколько лет до нашего общего совершеннолетия.
– Три восьмидесятилетия назад?
– Четыре.
– А куда потом делась эта выдающаяся женщина?
– Выдающаяся?
– Конечно, раз сумела подарить миру таких неординарных личностей, - сказал Камюэль, рассчитывая этими словами поддержать мерцающего. Он отчего-то решил, что с его женой случилось какое-то несчастье. И проникся к нему сочувствием, хотя раньше ничего подобного за собой не замечал. Но и на этот раз эльф ошибся.
– Она ушла от меня в другой мир, - сказал мерцающий тихо и просто.
Камюэль не успел хоть как-то среагировать на эту новость, через долю секунды Ефимисюкерус страстно целовал его. И эльф отвечал ему тем же...
3.
Камюэль опомнился почти сразу, но не стал прерывать разошедшегося мерцающего. Не захотел. Помня, как непринужденно тот признался, что оказался в одной с ним постели только потому что ему этого захотелось, то есть всего-навсего пойдя на поводу собственных желаний, эльф испытал жгучее любопытство. Ему почти нестерпимо захотелось узнать, а как это хотеть, делать и наслаждаться, а не хотеть, думать, что из этого получиться и все контролировать от начала и до конца. Поэтому он решил воспользоваться подвернувшейся под руку возможностью удовлетворить свое любопытство.
Ефимисюкерус был опытным любовником. Для эльфа это стало очевидно, когда мерцающему легко удалось найти те рычаги, на которые стоило лишь слегка надавить, чтобы низвергнуть сдержанного по природе своей кардинала в водоворот удовольствий. Но низвергнуться окончательно эльф не спешил. Чутко прислушиваясь к собственным ощущениям, он следил за действиями мерцающего из-под ресниц. Особенно за его руками. Ефимисюкерус был настойчив, но в тоже время предупредителен. Скользя раскрытыми ладонями по мускулистой спине любовника, Камюэль решил уточнить заранее, раз уж представился подходящий случай: