Встретились два приятеля. Сборник рассказов

В магазине «Магнит» встретились два пенсионера, которые давно не виделись. Оба были рады встрече. Поздоровавшись, они стали расспрашивать друг друга о новостях.

– Как, Вася, самочувствие у твоей супруги? – поинтересовался Николай. (Она болела сахарным диабетом). a

– Всё так же, улучшений нет, – ответил приятель, – она, в основном, сидит дома, потому что плохо видит. Я сам хожу по магазинам. А ты, Коля, всё ещё работаешь?

– Нет, недавно уволился. Стало тяжело, часто давление скачет. Когда к нам в гости придёте? – спросил Николай.

– Не знаю, если Тамара будет хорошо себя чувствовать, то, может,

Николай не ожидал такого вопроса, на его морщинистом лице появилось выражение удивления. Он окинул взглядом полки магазина с изобилием продуктов и сказал: «Конечно, не хотел бы. А почему ты спрашиваешь?»

– Мы с зятем недавно рассуждали на эту тему. Он родился в советское время, но не представляет, как тогда мы жили, потому что был ребёнком. Он меня убеждал, что при социализме было больше справедливости, не было безработицы и медицинское обслуживание было лучше.

– Нисколько не лучше, – возразил Николай. – Моей жене, во время операции по удалению аппендицита, в 1980 году, оставили в животе ватный тампон. После операции у неё поднялась высокая температура. Врачи кололи ей антибиотики, но улучшения не было. Если бы я не устроил в больнице скандал, она бы умерла. Пришлось врачам снова разрезать живот, чтобы извлечь оттуда тампон. Ведь в то время хирурги работали в нетрезвом состоянии. Сейчас в хирургии стало больше порядка.

Василий согласился с этим выводом товарища и привёл другой случай из прошлой жизни. Родился он в семье колхозников, в 1949 году. Всё детство он провёл в деревне, много помогал матери по хозяйству. Отец рано умер от болезней и ранений, полученных на фронте, поэтому Вася с раннего возраста был главным помощником матери, являясь, старшим сыном. Кроме него были две младшие сестрёнки. После окончания семи классов школы, он хотел поступить в училище, но председатель колхоза его не отпустил, не дал справку на получение паспорта. До службы в армии Василий был вынужден работать в колхозе.

– В тот период, – рассказывал он, – в колхозе надо было заготавливать корма для колхозного скота. Для своих коров заготавливать сено было негде, так как колхоз не выделял сенокосные луга для подсобных хозяйств колхозникам. «Как хотите, так и живите» – рассуждали начальники. А без коровы нам было не прожить, поэтому я после работы косил траву на лесных лужайках. Иногда тащить охапку сена приходилось за километр от дома. И однажды, к нам пришли парторг колхоза и ещё один коммунист. Они ходили по домам колхозников, заглядывали в сараи и отбирали у крестьян сено. Следом за ними ехали лошади с телегами, гружёнными отобранным сеном. Когда, непрошеные гости, зашли к нам, то моя мать схватила вилы и наставила на парторга: «Если сделаешь ещё шаг, я проколю тебе живот! – угрожающе предупредила она. – Мы сено в колхозе не воровали, а мой Вася косил траву в лесу». Мужики испугались и ушли. Возможно, они знали, что я действительно косил траву в лесу. Потом я спрашивал мать: «Ты на самом деле могла бы проколоть вилами парторга?»

– Да, – ответила она, – я была на грани отчаяния и могла бы это сделать. Ведь нам платили за работу в колхозе мало, и прожить на трудодни было невозможно.

Этот случай Вася уже Николаю раньше рассказывал, но этот рассказ опять произвёл большое впечатление. Сам Николай всю жизнь жил в районном городе, окончил институт и работал специалистом на производстве. Но своей судьбой он тоже был не доволен. На зарплату инженера, сто сорок рублей в месяц, было трудно прожить. У жены продавщицы тоже зарплата составляла сто рублей, а растить двоих детей на эти деньги было сложно.

– Наш социализм не тот был, о котором мечтал Ленин, – сказал Николай. – В Европе сейчас больше социализма, чем он был у нас при Брежневе. Хотя у них в Европе действуют законы рыночной экономики. У нас по воле разных обстоятельств, тоже много проблем, но всё же мы стали жить лучше, чем раньше. При Брежневе жизнь наша проходила вяло, без всяких стремлений к лучшему. Для нас было главным достижением купить по блату стиральную машину или цветной телевизор. О покупке автомашины мы даже и не мечтали. Каждое лето нас, городских жителей, посылали в колхоз убирать урожай. Если не поедешь, то начнутся неприятности на работе, не будет продвижения по службе, могли даже отобрать дачный участок и так далее. Это было не прикрытое насилие над личностью.

Приятели, увлёкшись беседой, не заметили, как прошло минут сорок. Магазин был просторный и среди стеллажей с продуктами можно затеряться. Никто из посетителей магазина не обращал внимания на этих неприметных старичков.

– Ну, что ж, пора нам расставаться, – протянул руку приятелю Николай. – Передавай от меня привет Тамаре, и приходите к нам в гости. Они попрощались. Василий с пластмассовой корзиной, наполненной продуктами, пошёл к кассе расплачиваться, а Николай, с пустой корзиной, направился в другой зал выбирать мясные продукты.

За повседневными делами и заботами я не часто вспоминаю своих умерших родителей. Мне и самому уже пора скоро на покой, возраст приличный. И вот, мне приснился мой отец. Он вошёл в дверь квартиры, и я бросился его обнимать:

– Здравствуй папа, я рад, что ты не умер, а жив.

Он спокойно вошёл в комнату и говорит:

– А я не рад. Меня оживили учёные, но на том свете мне было гораздо лучше; у меня ничего не болело, и я ощущал радостное чувство от той атмосферы, царившей там.

А ты видел там бабушку и дедушку? – спрашиваю я.

– Да, видел всех умерших людей, в том числе и мою дочь (твою сестрёнку) Ларису. Она умерла в возрасте шести месяцев, но там ей было три года. Встретил я и моего любимого пса Кинга.

– А как там выглядят люди, такие же старые и больные, когда умирали?

– Мои родители (твои дедушка и бабушка) выглядели в возрасте сорока лет, вполне здоровые и энергичные. У меня создалось впечатление, что там время остановилось. Там не хочется пить и есть. Я находился возле своего дома, двухэтажного, бревенчатого, в котором мы жили. Все люди толпились на улице и общались между собой. Никто не сидел, все стояли, и усталости не было. Там нет ночи, всё время день; кругом зеленеют возле тротуаров деревья, растёт травка, в палисадниках возле домов цветут яркие, разноцветные розы. На небе ни облачка, и солнца не видно, хотя голубое небо светится. Мы с родителями увлеклись воспоминаниями. Затем пришли мои фронтовые товарищи, все кого я помнил.

– А там люди спят? – спрашиваю я.

– Нет, – ответил папа, – там спать не хочется, и развлечений никаких нет. Радио и телевидение отсутствуют, однако у меня было радостное настроение, полная эйфория, от ощущения вечности.

Я не поверил отцу, что на том свете лучше, и после этого проснулся.

Старинное село Давыдково просыпалось. Стадо коров уже давно паслось на пастбище, а первый автобус в семь часов утра отправился в город. В центре села стояли кирпичные, в два этажа, здания, в которых до революции жили купцы. Среди домов возвышалась колокольня церкви Николая святителя, окрашенная утренним солнцем в оранжевый цвет. В этой церкви находился склад сельпо, как и в большинстве церквей в Советский период.