Встретимся в следующей жизни, или Трудно ходить по земле, если умеешь летать

Шилова Юлия Витальевна

– Совсем нет. Два этажа.

– А зачем тебе на два этажа семь туалетов?

– Потому что ко мне будут приезжать гости. И мне хочется, чтобы у каждого был свой туалет.

– Действительно заманчивая картинка, – чуть не прыснула я. – Пришли гости и разошлись по своим туалетам.

– Ничего не вижу смешного, – обиделся Винни. – Зато никаких очередей и никакой толкучки. Каждый знает своё место.

– Тогда нужно в каждый туалет повесить по телевизору, чтобы гостям не было скучно.

После

ресторана Винни проводил меня до машины и вздохнул.

– Горная лань, как же долго ты от нас бегала, – выдал он и пожелал счастливого пути.

– Это ты бегаешь из одного издательства в другое. Я за тобой не успеваю. Надеюсь, в этом задержишься надолго? – произнесла я шутливо.

– Не сомневайся.

Почему-то вспомнился Винни, когда мы подписывали контракт с моим издателем о дальнейшем сотрудничестве. После того как все документы скрепили подписями, выпили по бокалу шампанского, Винни неожиданно расслабился и его понесло. Рассказал, что он глубоко верующий человек, раньше был священником, имел свой приход.

– Надо же, сколько нового я сегодня о тебе узнал, – поразился мой издатель. – Я слышал, ты раньше работал в разведке.

– Да где я только не работал. И разведчиком был, и священником. Жизнь хорошо меня потрепала.

– А как же попал в книжный бизнес?

– Элементарно. Нужны были деньги. Я шел по улице. Смотрю, табличка с названием издательства, вошёл внутрь. Думаю, может, есть здесь добрые люди, готовые выделить деньги на благие дела… Разговорился, милые люди отнеслись к батюшке с пониманием. Дали денег. Я им грехи отмолил. В общем, так всё и началось. Стал наведываться и потихоньку, за разговорами, во всё вникать.

– А в церковь как попал?

– Да я раньше в церковном хоре пел. Так что, можно сказать, на издательский бизнес меня благословил Бог.

– Может, тебе лучше больше не пить? – подозрительно посмотрела я на Винни.

– Сейчас можно. Это раньше было нельзя. Раньше я постоянно был вшитый.

– Ты?

– Да. Я знаешь, какой запойный был! Неделями мог бухать. Меня и вшивали, и кодировали, и что только не делали. Непонятно, как я в пьяном угаре на тот свет не отправился.

– Надо же. А наркотиками ты случайно не баловался? – спросила я в шутку.

Но Винни воспринял мои слова вполне серьёзно.

– Было дело.

Мы с издателем переглянулись, и я не смогла удержаться от вопроса:

– Винни, надеюсь, ты хотя бы сейчас не под дозой?

– Сейчас нет, – невозмутимо ответил он.

– А что, может быть по-другому?

– Дорогая моя, в этой жизни может быть всё.

– Ты меня пугаешь.

– Это жизнь, дорогая.

Когда мы с Винни сели в лифт, он схватил меня за руку и зажмурился.

– Винни,

что случилось?

– Мне плохо. Я боюсь закрытых пространств. У меня клаустрофобия, – тяжело задышал он.

– Потерпи. Уже немного осталось. Как же ты в лифтах ездишь?

– А куда деваться? Каждый день еду и трясусь.

Винни снял запотевшие очки и стал усиленно тереть виски. Когда мы наконец вышли из лифта, он немного пришёл в себя и деловито произнёс:

– Эта болезнь началась у меня после службы на подводной лодке.

– Так ты ещё и на подводной лодке был?

– Три года плавал, и все эти годы она не всплывала.

– Как это не «всплывала»? – опешила я.

– Элементарно. Я служил на секретной лодке. Она как три года назад под воду ушла, так и всплыла только через три года. Ты только представь, что три года жизни я провёл под водой.

– Ты прямо человек-амфибия.

– Тут не только будет болезнь закрытых пространств, но и куча других страшных болячек. Я до сих пор от них отойти не могу. То одно болит, то другое. До сих пор подводные лодки воспринимаю как плавающие гробы.

– Винни, ты хоть сам понимаешь, что говоришь? Ну не может подводная лодка быть под водой три года. Это полная чушь.

– Обычная подводная лодка не может. А экспериментальная может находиться под водой столько, сколько нужно. Мы получили серьёзное задание, которое растянулось на три года. Ты только представь мои ощущения, когда наша лодка всплыла, я вышел на берег и увидел солнечный свет. Не верил своим глазам. У меня даже глаза потом долго слезились и болели. Я, словно крот, который выполз из норы и впервые в жизни увидел небо.

– Всё равно, не может подводная лодка находиться под водой три года, – стояла я на своём.

Похоже, Винни нельзя пить даже шампанское. Несет какую-то ахинею. А главное, сам в неё верит.

– Юля, просто ты никогда не сталкивалась с разведчиками, – сделал заключение Винни.

– Наверное, это к счастью. Но я поняла одно: разведчикам пить нельзя.

Как только мы начали работать с Винни, я первым делом стала подыскивать себе пресс-секретаря, который бы занимался моими делами, переложив часть проблем и забот на свои плечи, оставив мне больше времени для творчества.

– Какие у тебя требования? – поинтересовался Винни.

– Это должен быть молодой человек нормальной ориентации, – тут же выпалила я.

– Я тоже педиков ненавижу, – кивнул Винни. – Если найдёшь себе «голубого» пресс-секретаря, я ему руки не подам. А общаться с ним буду на расстоянии не ближе десяти метров, и то через стол.

– Я гомофобией не страдаю и особой неприязни к «голубым» не испытываю. Просто работать с такими людьми не хочу.

– Почему?