Вступление Финляндии во вторую мировую войну 1940-1941 гг.

Барышников Владимир Николаевич

Тем не менее вопрос о «советской военной угрозе» прочно закрепился в Финляндии в представлениях о перспективах будущего развития событий. «В Финляндии, — писал Паасикиви, — возникло устойчивое мнение, что Советский Союз был притихшим на протяжении того времени, когда Германия победоносно сражалась на Западе, но когда наступление на Англию не дало ничего и продвижение все же приостановилось, Советский Союз приободрился и стал, в частности, более агрессивным и требовательным к Финляндии». [528] В результате эта страна без колебаний могла теперь сочетать свое стремление к реваншу за поражение в «зимней войне» с бытовавшими утверждениями о сохраняющейся «военной опасности с Востока». Это позволяло финскому руководству более решительно вести подготовку к новой войне против СССР. Таким образом, Германия, даже не имея по данному вопросу специального соглашения, могла быть абсолютно уверенна в том, какую позицию в будущем займут финляндские правительственные круги.

528

Paasikivi J. К. Toimintani Moskovassa ja Suomessa 1939-41. Osa II. S. 178.

IV.

ГЕРМАНСКИЕ ВОЙСКА В ФИНЛЯНДИИ

НЕМЕЦКИЙ «ТРАНЗИТ»

В условиях, когда в Финляндии уже поднялась очередная волна страха относительно советской «военной угрозы», Берлин, наконец, стал занимать более определенную позицию. Как отмечается в финской исторической литературе, «у высшего военного руководства Германии было такое мнение, что надо спешно организовать продажу оружия Финляндии, если думать о возможности иметь ее в качестве союзника в войне против СССР». При этом считалось, что момент для этого являлся наиболее подходящим, поскольку «в августе устойчиво циркулировали слухи, что Финляндии угрожает та же судьба, что и прибалтийским странам». [529]

529

Korhonen A. Barbarossa—suunnitelma ja Suomi. Porvoo; Hels., 1961. S. 99.

Именно в этот момент Гитлер принял решение перейти к осуществлению практических мер в отношении Финляндии, причем эти действия выходили далеко за рамки только оснащения финской армии необходимым ей вооружением. Более того, в рейхе намеривались получить у финского руководства согласие на использование немецкими войсками ее территории. Естественно, подобный шаг означал, что страны уже приступали к новому этапу военного сотрудничества. По мнению профессора А. Корхонена, такой ход в развитии событий был для финляндского руководства неожиданным. Он даже подчеркнул, что «поворот в политике Германии произошел вдруг, был внезапным, как гром среди ясного неба». [530] При этом, однако, открывавшаяся перспектива отнюдь не озадачила финское руководство.

530

Ibid. S. 75.

Первым конкретным шагом по пути развертывания целенаправленного военного сотрудничества явилось предложение германской стороны об организации военных поставок в Финляндию. Руководствуясь соответствующим указанием своего командования, начальник ведомства вооружения генерал Георг Томаш 9 августа сообщил финскому военному атташе в Берлине полковнику Вальтеру Хорну о готовности начать поставки Финляндии немецкого оружия «авансом в счет будущего сближения», [531] что, собственно, и означало начало тесного военного сотрудничества.

531

Jokipii M. Jatkosodan synty. Hels., 1987. S. 114.

В данном случае предоставление Финляндии вооружения и боевой техники выглядело как своего рода «приманка». Кейтель довольно ясно выразился в этой связи. Позвонив 12 августа в германский МИД, он сообщил Э. Вайцзеккеру: «Кажется, что фюрер думает окольным путем и незаметно поощрять и поддерживать финнов». [532]

Вскоре после этого, 14 августа Гитлер дал указание направить в Финляндию специального представителя для ведения секретных переговоров — бывшего офицера вермахта Ёзефа Велтьенса, занимавшегося в то время сделками по продаже оружия. Целью поездки была встреча с Маннергеймом, чтобы добиться решения двух проблем: во-первых, согласия на перемещение («транзит») немецких войск через финскую территорию в Северную Норвегию и в обратном направлении; во-вторых, конкретизации вопроса о поставках Финляндии оружия. [533] При этом «транзит» должен был служить прикрытием вступления немецких войск на финскую территорию и постепенного размещения их в северной части страны — Лапландии.

532

Docents on German foreign policy 1918–1945. Ser. D. Vol. X. London, 1957. P. 467.

533

Menger M. Deutschland und Finland im zweiten Weltkrieg. Berlin, 1988. S. 80.

Весьма показательным являлось то, что столь важная проблема, касавшаяся суверенитета Финляндии, должна была обсуждаться не с руководством правительства, а с главнокомандующим финской армией. В Берлине учитывали, что Маннергейм становился фактически независимым в решении не только чисто внутриармейских вопросов, но его влияние простиралось далеко за пределы военного ведомства и, в частности, он активно вторгался в область внешней политики. [534]

Непосредственно организатором тайной поездки в Хельсинки занимался финский посланник Кивимяки, уведомивший Маннергейма об этом специальным рекомендательным письмом, доставленным конспиративно через Швецию и врученным ему лично на аэродроме Мальме специальным связным — бароном Эрнстом Вреде. «Задание было настолько секретным, — писал впоследствии в своих мемуарах Кивимяки, — что об этом надо было сообщить только Маннергейму». [535] Более того, даже германский посланник в Хельсинки В. Блюхер, как он отмечал в своих воспоминаниях, не знал о готовящемся визите. [536]

534

Jokipii M. Jatkosodan synty. S. 22.

535

Kivim"aki T. Suomalaisen politikon muistelmat. Porvoo, 1965. S. 194.

536

Bl"ucher W. Suomen kohtalonaikoja. Muistelmia vuosilta 1935-44. Porvoo; Hels., 1951. S. 203.

Велтьенс

прибыл в Финляндию 17 августа и на следующий день вечером был принят Маннергеймом, с которым провел негласные переговоры. В ходе их, как утверждается в финских источниках, маршал выразил согласие на приобретение у Германии оружия и заверил, что будет дано соответствующее распоряжение. Но по вопросу о «транзите» немецких войск он не дал окончательного ответа. [537]

Здесь в истории стоит знак вопроса или, как говорят, существует белое пятно. Обычно утверждается, что Маннергейм был намерен переговорить об этом с президентом Каллио и премьер-министром Рюти, [538] но до сих пор неясно, о чем был осведомлен президент. Как пишет финский военный историк Хельге Сеппяля, «дальнейшее остается невыясненным — и, очевидно, на веки вечные». [539]

537

Ter"a M. V. Tienhaarassa. Hels., 1962. S. 42–43; Manninen O. Ryti ja kauttakulkusopimus // Historiallinen Aikakauskirja. 1979. N 1. S. 41.

538

Ter"a M. V. Tienhaarassa. S. 43.

539

Sepp"al"a H. Suomi hy"okk"a"aj"an"a 1941. Porvoo; Hels.; Juva, 1984.

Что же ответил сам Маннергейм в данной связи в 1945 г., когда в Хельсинки проходил судебный процесс над главными финскими виновниками войны? «Я сказал, — вспоминал он, — что не могу решить этого вопроса. Велтьенс заметил, что задание очень секретное и что на вопрос о транзите надо ответить односложно — либо “да”, либо “нет”. Затем он высказал пожелание снова встретиться со мной. После его ухода я позвонил премьер-министру Рюти и рассказал о встрече с Велтьенсом. Не могу точно вспомнить всего разговора с Рюти по вопросу о транзите, но помню, он просил меня ответить “да”. Я позвонил по данному вопросу также генералу Вальдену. Не помню, говорил ли об этом с президентом Каллио (можно подумать, что впуск немецких войск в Финляндию пустяк! — В. Б.), как забыл и то, говорили ли Рюти и Вальден о том, что вели с ним разговор». [540] Рюти на том судебном процессе полностью отрицал, что Маннергейм звонил ему по телефону. [541]

540

Sotasyyllisyysoikeudenk"aynnin asiakirjoja. I. Hels., 1945. S. 19.

541

Ibid. S. 21.

На следующий день, 19 августа, Велтьенс вновь, однако, был приглашен к Маннергейму и получил от него информацию, что Финляндия с благодарностью принимает предложения германского правительства. [542] Естественно, это заявление не могло быть сделано маршалом без консультаций с политическим руководством Финляндии. Более того, в тот же день на частной квартире германский эмиссар лично встречался с самим Рюти, а также с министрами иностранных дел и обороны Виттингом и Вальденом. Однако об этой встрече, как утверждается в финской литературе, нет никаких документальных сведений. [543] Это обстоятельство, возможно, и является основной причиной столь запутанного выяснения механизма причастности государственного руководства Финляндии к принятию столь важного решения.

542

Ter"a M. V. Tienhaarassa. S. 43; Manninen O. Ryti ja kauttakulkusopimus. S. 41.

543

Ter"a M. V. Tienhaarassa. S. 44.

Тем не менее очевидно, что глава правительства в ходе этой встречи произнес все-таки «да». [544] Как отмечает в своей работе Мартти Теря, причастный к налаживанию секретного германо-финского военного сотрудничества того времени, премьер-министр даже уточнил, что «конечно, со стороны Финляндии будут исправно осуществляться достигнутые решения в соответствии с пожеланиями германского правительства, особенно касающиеся сохранения тайны». [545] Более того, Теря показалось, что в результате этой встречи «у Велтьенса сложилось представление, что Рюти связывался каким-то образом ночью с президентом Каллио и получил от него благословение принятому решению». [546] Однако это утверждение является до сих пор лишь предположением, которое пока никаким образом не было доказано.

544

Myllyniemi S. Suomi sodassa 1939–1945. Hels., 1982. S. 208; Jokipii M. Jatkosodan synty. S. 117; Sepp"al"a H. Suomi hy"okk"a"aj"an"a 1941. S. 46.

545

Цит. по: Ter"a M. V. Tienhaarassa. S. 46.

546

Ibid.