Вся эта ложь

Эбби С. Т.

Мои инстинкты берут верх, прежде чем я успеваю сдержаться, и моя рука взлетает вверх, врезаясь в горло третьего мужчины, прежде чем его удар может обрушиться на меня. Он кашляет, и его глаза вылезают из орбит, и Леонард бросает его на землю, в то время как Донни оттаскивает другого назад.

Глаза Леонарда встречаются с моими, и на краткий миг я впадаю в панику. Мои движения были точными, демонстрируя гораздо больше опыта, чем следовало бы Лане Майерс.

“Отличные рефлексы”, - говорит он, натянуто улыбаясь мне, когда надевает наручники

на мужчину, лежащего на земле.

Логан разворачивает шерифа, толкает его к дереву и сковывает ему руки за спиной.

“Убери свои гребаные руки от них!” - кричит Джонсон, бросаясь к нам. “Вы не можете арестовать шерифа!”

“Он напал на федерального агента", - говорит Леонард. “Так же, как и они".

“Я этого не делал”, - стонет тот, кто под ним.

Леонард заставляет его кричать от боли, когда он еще сильнее затягивает наручники. “Нет, ты пытался напасть на беззащитную женщину”.

Мне действительно не нравится, когда меня так называют. Это довольно оскорбительно.

Я поворачиваюсь и ухожу, пока Джонсон не разозлил меня слишком сильно. Логан-чертовски хороший спусковой крючок для меня, потому что я хочу снести голову Джонсону, даже когда он и Логан спорят, повышая голоса.

Война началась, и совсем скоро Логана отошлют. Мы угадали каждое их движение. Мы уже поставили шах и мат, но они все еще думают, что это середина игры.

Я не могу все испортить, вонзив Джонсону нож прямо между глаз посреди парка, полного значков и свидетелей.

Поэтому я ухожу. Я считаю до десяти. Затем до двух тысяч. Я бегу трусцой. Я бегу. Я, блядь, медитирую.

Но желание убить этих сукиных детей все еще неистовствует и бушует во мне. Я изо всех сил стараюсь сдерживать свои порывы до конца игры. Прямо сейчас это кажется почти невозможным.

На этот раз я беспокоюсь о своем здравомыслии.

Поэтому я звоню единственному человеку, который достаточно заботится обо мне, чтобы помочь мне успокоиться.

“Уговори меня”, - говорю я Джейку, мое сердце тяжело колотится. “Поговори со мной сейчас же”.

“У уток пенисы со штопором”, - говорит он, когда мои шаги замолкают. “Приезжай ко мне. Я покажу тебе несколько фотографий. Мерзкие маленькие ублюдки.”

Я закатываю глаза, обнаруживая, что улыбаюсь без всякой причины. “Я хочу знать, почему ты знаешь об этом?”

“У меня есть огромное количество бесполезных, иногда тревожащих знаний для таких целей, как эта. Чем больше случайностей, тем лучше выбить тебя из игры, моя дорогая.”

“Я не хочу видеть пенисы со штопором”.

“Тогда я принесу тебе голубую вафлю. Подойди, сейчас же. Прежде чем ты сделаешь что-нибудь глупое.”

“Что такое голубая вафля?”

Я почти слышу его насмешливую ухмылку. “Ты увидишь. Гарантирую, что какое-то время ты не будешь думать об убийстве. Твой разум нужно будет отбелить”.

“То, что я делаю, чтобы оставаться в здравом уме”, - ворчу я, меняя курс, когда иду исследовать эту голубую вафлю.

Глава 15

Убивать

запрещено; поэтому все убийцы наказываются, если только они не убивают в большом количестве и под звуки труб.

—Вольтер

ЛОГАН

"Привет”, - говорю я, расслабляясь, когда Лана отвечает на звонок.

Я не виню ее за то, что она бросила безумие, последовавшее за неспровоцированным нападением шерифа, но я беспокоюсь, так как она не отвечала на звонки в течение последних нескольких часов.

Шериф и его помощники остывают на своем посту. Джонсон выиграл войну с арестами, но у него заканчиваются силы. Это еще один удар по нему в деле, которое Коллинз в настоящее время готовит.

“Привет", - тихо говорит она, ее голос подобен успокаивающему бальзаму.

“Где ты находишься?”

Я оглядываю хижину, не обнаруживая никаких признаков того, что она вернулась.

“Я пошел на пробежку. Я начинал...раздражаться. Мне не нравится, когда меня раздражают, - грустно говорит она. “Я надеюсь, что с тобой все в порядке. Я не хотел звонить, пока не буду уверен, что тебя нет рядом ни с одним из них.”

“Я в порядке, Лана”, - говорю я с ухмылкой. ”Поверь мне, я могу справиться с несколькими захолустными полицейскими и устаревшим агентом с комплексами превосходства".

“Не стоит их недооценивать”.

Ее голос доносится из-за моей спины, и я бросаю телефон на кровать, когда вижу, что она стоит в дверях, ее грудь быстро поднимается и опускается, а на лбу блестят капельки пота.

” Тело падает с башни, и ты отправляешься на пробежку", - говорю я со вздохом, не осознавая, насколько я был напряжен до этого момента.

“Они напали на тебя. Я знала, что если скажу что-нибудь, то сделаю только хуже, - говорит она, снимая куртку и заходя дальше в комнату. “И я не умею прикусывать язык”.

Моя улыбка становится шире, когда я подхожу ближе, притягивая ее к себе за талию.

” Я могу справиться со своими собственными битвами, так что ты можешь использовать свой язык для лучших вещей", - шепчу я ей на ухо, чувствуя ее улыбку, хотя и не вижу ее.

Я начинаю целовать дорожку вниз по ее шее, и она прижимается ко мне всем телом.

“Мне это было нужно", - говорит она, ее руки сжимаются вокруг меня в объятиях.

Как бы мне ни хотелось сделать что-то большее, чем просто обнять, я понимаю, что это то, что мне тоже нужно в данный момент. В основном потому, что она чертовски смехотворно храбра, чтобы бродить по городу, где с человека только что заживо содрали кожу. Почему она не может быть нормальной и запереться в этой каюте?

У меня из-за нее начинается язва.

“Мы уезжаем, как только это дело закончится. Только ты, я и пляж далеко-далеко отсюда.”