Вся наша жизнь

Аренев Владимир Константинович

Каким-то непостижимым образом до них дошла весть о наборе в армию, и воители пришли, чтобы послужить Ув-Дайгрэйсу. Скорее всего, они не знают, что у них очень мало шансов вернуться с этой войны. Но — такова уж суровая жизнь. Вряд ли их оставят в покое, если в Ашэдгуне станут править эти самые братья Хпирны…

Сегодня Тиелиг решил покинуть совещающихся и сходить в храм. Нужно было приготовиться к завтрашней церемонии и возведению на престол. А заодно отдохнуть от постоянных дебатов о том, что же делать.

Властимущие ходили по кругу —

до сегодняшнего дня. Они ведь только от Шэддаля узнали состав вражеского войска и то, как быстро армия движется к границе, только сегодня узнали, что случилось в Хуминдаре… Только сегодня Тиелиг, проснувшись рано утром в чужой комнате и с трудом вспомнив, где он находится и почему, понадеялся, что, может, все еще обойдется. Нет, не обошлось. Положение даже хуже, чем он ожидал.

Руалнир и вся его свита были вероломно убиты прямо во дворце Хпирнов. Лишь сотнику и пяти гвардейцам чудом удалось спастись — они во время резни находились за пределами дворца.

Благодаря случайности Шэддаль узнал о происходящем, смог затаиться и даже отправить письмо в Ашэдгун с помощью доверенного человека.

На следующий день в голубятню нагрянули солдаты Хпирнов, и, опять-таки, благодаря невероятному совпадению, Шэддаль и два его гвардейца сумели прорваться сквозь кольцо окружения и сбежать.

Еще троих в этой облаве убили.

Как выяснилось, именно тогда Хпирны решили уничтожить всех осведомителей Ашэдгуна — одним ударом. Они знали многое, так что смогли обезвредить если и не всех, то почти всех.

Остальные, видимо, затаились и боялись лишний раз привлечь к себе внимание, а не то что послать письмо в Ашэдгун.

Тиелиг знал, что подобный рассказ у слушавших вызвал недоверие. Слишком много совпадений. Но жрецу казалось, что Шэддаль не лжет. Сотник на самом деле сумел спастись, на самом деле выкрал голову Руалнира, на самом деле пробрался через все препятствия и попал в Гардгэн всего на два дня позже, чем прилетел почтовый голубь. Шэддаль был не из тех людей, которые способны предать. А Тиелиг был не из тех, кого можно обмануть складными речами или искусной игрой. Поэтому когда Пресветлый спросил, верит ли жрец рассказчику, жрец сказал, что верит. И этим спас сотника от казни — а Талигхилл уже готов был отдать приказ. Разумеется, мальчик держится ничего, но подобные рассказы воспринимать спокойно очень тяжело. Не удивительно, что он был на взводе.

Тиелиг покачал головой и ступил на улицу Церемоний. У облупленной стены храма Бога Удачи, Гээр-Дила, как и два дня назад, сидел торговец амулетами. Тиелиг подошел к нему и встал рядом со столиком.

— Торгуешь? — тихо спросил у низенького человечка.

— Торгую, — согласился тот, не поднимая головы. — Но только никто не желает покупать. Не верят.

— Да, знаю. Не верят. Но возможно, скоро все изменится.

— Думаешь?

— Война, — сказал жрец. — Война заставит их поверить. Когда человеку не на что больше надеяться, когда от его силы, ума, доброты уже

ничего не зависит, — он вспоминает о Богах.

— И проклинает их за то, что дали ему слишком мало силы, ума и доброты, — горько рассмеялся торговец амулетами. — Мне кажется, что даже война ничего не изменит. По крайней мере, для Гээр-Дила. Но не для Ув-Дайгрэйса, так что

— поздравляю.

Тиелиг покачал головой:

— Даже не знаю, принимать ли от тебя эти поздравления…

Он заметил вопросительный взгляд продавца и объяснил:

— Война.

После чего, не прощаясь, пошел дальше, к своему храму. Человечек смотрел ему вслед и растерянно перебирал пальцами позвякивающие амулеты.

/смещение/

Принц не спал всю ночь. Ничего удивительного в этом не было, но и ничего хорошего — тоже.

Как внезапно все изменилось! Талигхилл обкатывал на языке слово война так, будто у него болел зуб, и он постоянно дотрагивался до этого зуба; зуб от этого ныл еще больше, но какая-то неведомая сила заставляла касаться его вновь и вновь.

Война .

Талигхилл никогда не был на войне. Вот отец его был.

/положим, не твой отец, а Руалнир/

Да какая, в сущности, сейчас разница?!

/Никакой/

Отец был на войне. Усмирял восточные племена. Усмирил за пару недель и вернулся. Вот и всей войны — одно название.

/Что ты расстраиваешься? Если ничего не изменится, эта война тоже закончится через пару недель. Только в роли Руалнира будут братья Хпирны, а в роли восточных племен — ашэдгунцы/.

Принц перевернулся на другой бок.

Слишком много всего сразу. Признание Домаба, проблемы с войском, которого не достаточно, чтобы сдержать напор хуминов; завтрашняя церемония и последующее возведение на трон. Он должен будет доказать свое право на этот трон. Признать, что у него есть дар Богов, отметина каждого правителя династии Пресветлых.

Да, это всего лишь церемония, но для Талигхилла подобное признание значит слишком много.

И все равно он сделает его. Отказаться от трона в такие дни он не может. Не имеет права.

Придется сжать свою гордость в кулак и выдавить по капле, как смрадный застоявшийся гной.

Да и… Гордость? Но он ведь на самом деле видел сны, которые теперь стали реальностью.

Черные лепестки? Завтра будет вдоволь черных лепестков. Они устелют собою улицы, по которым пройдет траурная процессия.

Я знал это намного раньше, чем отец уехал. Я мог его спасти!

/Во-первых, это не твой отец. А во-вторых, ты не знал. Черные лепестки могли означать и твои собственные похороны. Любого Пресветлого хоронят подобным образом. Вспомни, мать тоже так хоронили/

До утра принц не заснул, а утром круговерть неотложных дел схватила его за шкирку, как беспомощного котенка. Каковым он, в сущности, и являлся в эти дни.

ДЕНЬ ПЯТЫЙ