Вся политика. Хрестоматия
Шрифт:
Таким образом, вследствие развития военной и полицейской организации и соответствующих технологий потенциал централизованного принуждения в XX в. во много раз превосходит имевшийся в XVIII и XIX вв., а быть может – и во все другие времена. Тем не менее в этом столетии не только сохранились старые полиархии, но и возникли новые. Но если подобные явления не связаны с состоянием военной организации и военных технологий, то в чем их причина?
УКРОЩЕНИЕ СИЛОВОГО ПРИНУЖДЕНИЯ
Чтобы не допустить использования военных и полицейских структур для разрушения демократического правления, демократические государства прибегают к различным средствам, а зачастую – и к комбинации
1. Демократическое государство может лишить военные и полицейские структуры их способности к принуждению или свести ее к минимуму. Иногда вооруженные силы упраздняются полностью. Япония ‹…› провозгласила в своей конституции 1947 г. (принятой главным образом под влиянием оккупации страны Соединенными Штатами), что навсегда отказывается от создания армии, а также военного флота, как морского, так и воздушного. Несмотря на то что значение этого конституционного положения было ослаблено последующим развитием национального «полицейского резерва», а затем – и «национальной службы обороны», оно предотвратило возрождение вооруженных сил как весомого политического фактора в новой полиархии. ‹…›
Хотя Соединенные Штаты ‹…› никогда формально не распускали свои вооруженные силы, на протяжении большей части национальной истории те оставались крайне маленькими. До самой второй мировой войны Великобритания и США содержали крошечные постоянные армии, полагая свою морскую мощь достаточной для предотвращения агрессии. Но военный флот плохо приспособлен к задачам принуждения граждан собственной страны. ‹…›
2. Демократическое государство может рассредоточить контроль над военными или полицейскими структурами, распределив его между многообразными органами местного управления. Например, в большинстве англоговорящих полиархии полицейские службы, как правило, находятся под местным контролем. Исторически и в Великобритании, и в Соединенных Штатах на формирования местной милиции или милиции штатов были частично поделены даже сухопутные силы. В период утверждения в ‹…› Британии верховенства парламента местная милиция служила противовесом постоянным войскам во главе с офицерами-аристократами. Она укомплектовывалась за счет местных жителей, которые входили в ее ряды недолго и исключительно в целях защиты своей территории. ‹…› В Швейцарии конституции 1848 и 1874 гг. (вторая из них действует и поныне) запрещали Конфедерации создавать постоянную армию и предусматривали вместо этого учреждение гражданской милиции, управляемой в мирное время кантонами.
3. Вооруженные силы могут быть сформированы из индивидов, разделяющих гражданские и демократические ориентации населения в целом. Как мы видели, именно такое решение было найдено в Афинах, где гоплиты на суше и гребцы на море были обычными гражданами, которые мобилизовывались на короткий срок для защиты полиса. Аналогичным было решение в додемократической Европе XVII и XVIII вв., а также в Швейцарской Конфедерации, где, согласно конституциям 1848 и 1874 гг., действует всеобщая воинская повинность. За исключением высших офицеров и небольшого числа других штатных сотрудников, занятых на профессиональной основе, швейцарская армия по-прежнему комплектуется за счет граждан, проходящих срочную службу. В большинстве других европейских стран со времен второй мировой войны сухопутные силы состоят преимущественно из лиц, призываемых на короткий срок, т. е. из гражданских в форме.
4. Обеспечению гражданского контроля над вооруженными силами со стороны демократически избранного руководства может способствовать и воспитание профессиональных военных, особенно офицеров. ‹…›
Однако при определенных обстоятельствах гражданский контроль над профессиональными военными учреждениями оказывается под угрозой. Это происходит, например, когда профессионализм создает глубокий социальный и психологический разрыв между кадровыми военными и гражданским населением, как это было в Бразилии в 1950-е и 1960-е годы, где военные превратились в обособленную социальную группу, своего рода касту, оторванную от сообщества гражданских лиц. Такая угроза возникает также, если профессиональные военные считают, что гражданское руководство ставит под удар их фундаментальные интересы. В подобной ситуации они скорее всего будут сопротивляться гражданскому контролю или даже попытаются полностью от него освободиться, как в Бразилии в 1964 г., в Гане в 1965 г. и в Аргентине в период с 1955 по 1983 г. ‹…›
Наконец, военачальники могут отвергнуть гражданский контроль, полагая, что политика демократически избранного руководства чревата подрывом стабильности, процветания или даже жизнеспособности той системы, которую они обязаны охранять, – будь то государство, нация, общество или конституционный строй. Во многих латиноамериканских странах конституции даже возлагают на военных определенную ответственность за обеспечение законности и порядка, а также надлежащего функционирования самой конституции. ‹…› Массовые беспорядки, гражданские конфликты, партизанская война, острая поляризация, непрерывный экономический кризис, предполагаемый или действительный приход к власти лидеров или движений, идеологически неприемлемых для армии, – все это может вызвать военный переворот, подобный имевшим место в Бразилии в 1964 г., в Чили и Уругвае в 1973 г. или в Аргентине в 1976 г.
В одни времена и в одних регионах (например, в классической Греции или в Европе и Америке XIX в.) доминирующие формы военной технологии и организации благоприятствовали народному правлению, а в другие (скажем, в Греции примерно до 650 г. до Р. X. и в средневековой Европе) – крайне затрудняли его. Военные технологии и организации нынешнего столетия в целом не способствуют народовластию. Но несмотря на это, в мире не только сохранились старые полиархии, но и появились новые. Отсюда следует, что преобладание того или иного типа военной технологии и организации не может служить адекватным обоснованием наличия или отсутствия полиархии.
Не вызывает сомнений, что гражданский контроль над армией и полицией – необходимое условие полиархии, а его слабость – весомая причина существования недемократических режимов во многих странах. Но для появления полиархии его недостаточно, ибо в некоторых недемократических системах тоже установлен гражданский контроль над военными и полицейскими силами. ‹…› Поэтому очевидно, что мы не можем объяснить наличие или отсутствие в стране полиархии с помощью одного только гражданского контроля.
Другими словами, хотя сосредоточение принуждающего насилия и контроль над ним составляют часть искомого объяснения, они его далеко не исчерпывают. ‹…›
СОВРЕМЕННОЕ ПЛЮРАЛИСТИЧЕСКИ ОРГАНИЗОВАННОЕ ОБЩЕСТВО
Исторически полиархия прочно ассоциируется с обществом, обладающим рядом взаимосвязанных характеристик. В их числе:
– относительно высокий уровень доходов и богатства на душу населения;
– возрастание уровня доходов и богатства на душу населения на протяжении длительного времени;
– высокий уровень урбанизации;
– сравнительно маленькая или быстро сокращающаяся доля населения, занятого в сельском хозяйстве;
– многообразие сфер профессиональной деятельности;
– широкое распространение грамотности;
– сравнительно большое число лиц, посещающих высшие учебные заведения;
– экономический строй, при котором производством заняты преимущественно относительно автономные фирмы, жестко ориентирующиеся в своих решениях на национальный и международные рынки;
– сравнительно высокие значения традиционных индикаторов благосостояния, таких как количество врачей и больничных коек на тысячу жителей, ожидаемая продолжительность жизни, доля семей, которые могут позволить себе приобретение различных товаров длительного пользования, и т. д.