Вся правда о Муллинерах (сборник)
Шрифт:
— Очень просто, черт побери, — говорил он. — Берете колоду и снимаете. Ставите, ну, скажем, десять фунтов, что снимете карту старше, чем типчик, который играет против вас. И если так, то выиграли вы, черт побери. А если нет, то выиграл тот типчик. Все ясно? А? а?
Кто-то сказал, что игра эта похожа на «слепой крюк».
— Она похожа на «слепой крюк», — сказал лорд Брангболтон. — Очень похожа на «слепой крюк». Собственно говоря, если вы умеете играть в «слепой крюк», то умеете играть и в «персидских монархов».
Они расселись и начали игру, а Адриан расхаживал по комнате, силясь утишить ураган чувств, который подняла в его душе недавняя
Это, разумеется, будет нелегко. Для начала — вопрос о его стесненных обстоятельствах.
Тут он внезапно вспомнил, что еще не заглянул в чек, врученный ему финансистом.
А заглянув, Адриан Муллинер закачался будто тополь в бурю.
Он не мог бы сказать, чего, собственно, ожидал. Ну, фунтов пять. Или, в лучшем случае, десять. Небольшой подарок, чтобы он мог купить себе зажигалку, или рыбный нож, или подставочку для яиц.
Чек был на сто тысяч фунтов.
Шок оказался столь силен, что, увидев свое отражение в зеркале, напротив которого он стоял, Адриан не узнал собственного лица. Он словно смотрел сквозь туманную дымку. Но затем туман рассеялся, и он увидел ясно не только собственное лицо, но и лицо лорда Брангболтона, который как раз готовился открыть карту, чтобы выиграть у своего соседа слева, лорда Наббл-Ноппа, или проиграть ему.
И едва Адриан подумал, какое действие это внезапно обретенное богатство может произвести на отца его любимой, как по губам у него скользнула внезапная быстрая улыбка.
В тот же миг он услышал у себя за спиной сдавленное восклицание и, поглядев в зеркало, узрел глаза лорда Брангболтона. Всегда несколько выпуклые, они теперь дали бы сто очков вперед глазам любого рака.
Лорд Наббл-Нопп толкал по столу извлеченную из кармана банкноту.
— Опять туз! — сказал он. — Да будь я проклят!
Лорд Брангболтон поднялся из-за стола.
— Извините меня, — сказал он странным хрипящим голосом. — Мне необходимо переговорить с моим другом, с моим любимым старинным другом Муллинером. На пару слов, мистер Муллинер.
Оба хранили молчание, пока не дошли до угла террасы, откуда их никак не могли бы услышать в библиотеке. Тогда лорд Брангболтон откашлялся.
— Муллинер… — начал он. — Нет, скажите мне ваше имя.
— Адриан.
— Адриан, дорогой мой, — продолжал лорд Брангболтон, — память у меня не та, что прежде, но я как будто ясно помню, что вы, пока я принимал ванну перед обедом, высказали пожелание жениться на моей дочери Миллисент.
— Да, — сказал Адриан. — И если вы против этого брака главным образом по финансовым соображениям, то позвольте вас заверить, что с тех пор я стал богатым человеком.
— Я никогда не был против вас, Адриан, из финансовых соображений или каких-либо иных, — сказал лорд Брангболтон, ласково похлопывая его по руке. — Я всегда хотел, чтобы мужем моей дочери стал прекрасный, добросердечный молодой человек вроде вас. Ведь вы, Адриан, — продолжил он свою мысль, — добросердечны как никто. И вам даже в голову не придет огорчить своего тестя упоминанием о каких-либо… каких-либо пустячных… Впрочем, по вашей улыбке там, у карточного стола, я понял, что вы заметили небольшие изменения, которые я привнес в «слепой крюк»… вернее, в «персидских монархов» — ну, некоторые, скажем, вариации с целью придать игре добавочный интерес и азартность, и я чувствую, вы выше того, чтобы
Он протянул руку, и Адриан горячо ее пожал.
— Я счастливейший человек в мире, — сказал он, улыбаясь.
Лорд Брангболтон содрогнулся.
— Вы не могли бы воздержаться? — сказал он.
— Но я же только улыбнулся, — сказал Адриан.
— Я знаю, — сказал лорд Брангболтон.
Добавить остается немного. Три месяца спустя Миллисент и Адриан сочетались браком в фешенебельной церкви в Уэст-Энде. Присутствовал весь высший свет. Подарки были многочисленными и дорогими, а невеста выглядела пленительно. Обряд совершил преподобнейший настоятель храма.
Лишь потом в ризнице Адриан, посмотрев на Миллисент, вдруг в первый раз по-настоящему понял, что все его беды и треволнения остались позади, что эта прелестная девушка действительно его законная супруга, и на него нахлынуло ощущение неописуемого счастья.
На протяжении всего обряда он хранил серьезность, подобающую мужчине в поворотные минуты его жизни. Но теперь, весь искрясь радостью, будто в груди у него забродила какая-то душевная закваска, он заключил Миллисент в объятия, и по его лицу над ее плечом скользнула быстрая улыбка.
Внезапно он обнаружил, что смотрит прямо в глаза настоятеля. Секунду спустя он ощутил прикосновение к своему рукаву.
— Не могу ли я побеседовать с вами наедине, мистер Муллинер, — осведомился настоятель вполголоса.
Рыцарские странствования Мервина
Что-то вроде концерта было устроено в курительной через коридор от буфета «Отдыха удильщика», и Пинта Портера, большой меломан, оставил дверь открытой, чтобы без помехи наслаждаться музыкой и пением. Благодаря этому мы сподобились услышать «Мандалей» Киплинга, «Я спою тебе песни Аравии», «Милого мичмана» и «Развеселого Дженкинса». Затем пианино снова забренчало, и раздались не столь знакомые куплеты.
Слова доносились до нас негромко, но ясно.
Да, жили рыцари когда-то, Лихие, бодрые ребята, Но лишь из книг о них известно нам. Они рубились, что есть силы, Чтоб угодить красотке милой, Круша друг друга за улыбки дам. Теперь мужчины мягче ваты, Кротки и даже трусоваты, На пресность жизнь их обрекла. Для них великий подвиг чести Преподнести своей невесте Кольцо с большим брильянтом из стекла. Как ни печально то для нас, Но Галахедов нет сейчас, Лишь рыцари тех романтичных дней Влезали в латы, брали меч, Чтоб даму сердца поразвлечь, Врагу наддать и подлизаться к ней. Себя ее слугой назначив, На шлем перчатку присобачив, Не ждали ничего они взамен — Тогда была ведь дама истой дамой, И джентльменом — джентльмен.