Вся правда о нас (др. издание)
Шрифт:
— По-моему, это то что надо, — наконец сказала она. И приступила к дегустации. С каждым куском замороженного бревна лицо её приобретало всё более довольное выражение.
Базилио присела рядом и печально уставилась в её тарелку. Меламори сразу всё поняла, пробормотала: «Сейчас, погоди», — и, буквально секунду спустя извлекла из воздуха точную копию своего бревна.
— Извини, что без подноса, — сказала она. — Посуда мне редко удаётся, ты знаешь. Дорогие хозяева, а нет ли у вас случайно чистой тарелки?
Повар Кадди снова побежал в кухню,
— Вы наверное неправильно поняли, это вовсе не самая последняя еда в доме. Вам необязательно было колдовать.
— Обязательно, — сказал я. — Эта юная леди не может есть обычную человеческую еду. Так уж она устроена.
— Спасибо за вашу заботу, — вежливо поклонилась хозяйке Базилио. — Вышло так, что я — овеществлённая иллюзия. Поэтому, к сожалению, ем тоже только овеществлённые иллюзии. Пожалуйста, не обижайтесь.
— Ну что вы, — всплеснула руками леди Лари. — Конечно нет! Просто мы совсем недавно в Ехо и не успели привыкнуть к местным обычаям. Будем теперь знать, что и такое здесь случается. И постараемся тоже освоить это кулинарное колдовство.
— Я вас научу, — великодушно пообещала Меламори. — Доем и сразу же научу. Это очень просто. У всех получается, кроме разве что Макса. Но я подозреваю, он просто притворяется тупицей, чтобы поменьше работать.
— А можно мне попробовать эту вашу наколдованную еду? — восхищённо спросила Иш, свешиваясь с потолка. — Ужасно интересно!
Мы с Меламори растерянно переглянулись. До сих пор нам как-то не приходило в голову узнать, что будет с человеком, рискнувшим попробовать иллюзорную еду Базилио. Нам и своей, неиллюзорной вполне хватало.
К счастью, на помощь пришёл сэр Кофа.
— Да можно конечно, — авторитетно сказал он. — Вреда от неё никакого. Правда, и толку не больше. Даже вкуса не почувствуешь. Но если интересно — почему нет? Вперёд! Только поторопись, такая еда существует недолго. Пару минут — и всё, исчезла.
— Чеверяса! — с набитым ртом пробурчала Меламори. — Четверть часа, минимум, — гордо повторила она, проглотив мороженое. — А может быть и больше, посмотрим.
— О, да ты делаешь успехи, — похвалил её Кофа.
Меламори просияла от его комплимента. Она вообще падка на похвалы, когда речь заходит о колдовстве. И способна подолгу хвастаться всяким своим достижением. Меня это раньше всегда смешило. В голову не приходило, что за этим может стоять самая настоящая драма, а не просто желание лишний раз повыпендриваться, как у меня самого.
Я вообще плохо разбираюсь в людях. Особенно в тех, которых люблю. В этом смысле я — какой-то дурацкий наивный варвар, твёрдо уверенный, что пока мы живы, целы и даже не разбросаны по разным концам Вселенной, а вполне себе есть друг у друга, всё у нас отлично. И искренне изумляюсь всякий раз, когда вдруг выясняется, что этого может оказаться недостаточно.
Иш тем временем успела спрыгнуть с потолка, усесться рядом с Базилио, вооружиться ложкой и деликатно отломить от её порции небольшой кусочек иллюзорного мороженого.
— А я почему-то чувствую вкус. Примерно такой же, как у нашего ледяного рулета, только, может быть, чуть послаще. Или нет?.. А можно ещё?
— Конечно, — улыбнулась Базилио. — Не стесняйтесь. Всё равно оно исчезнет прежде, чем я успею доесть.
— Ух ты! — восхитилась Меламори. — Это что, у меня настоящая еда нечаянно получилась? Надо же! А ну-ка… Извини, дорогой друг, я не от жадности, а только из научного любопытства, — и тоже полезла ложкой в тарелку Базилио.
Попробовала, нахмурилась, покачала головой:
— Нет, настоящая всё-таки не получилась. Лично я не чувствую ни вкуса, ни холода — вообще ничего.
— Совершенно ничего, как и должно быть, — подтвердил сэр Кофа, ради такого дела не поленившийся встать со своего места.
— А мне — вкусно! — упрямо повторила Иш. — И даже язык замёрз.
— Это потому что ты настоящий художник, — сказал ей с потолка Малдо. — У тебя восприятие гораздо острее, чем у остальных. Обычное дело!
Его объяснение удовлетворило всех, кроме Меламори, которой, конечно, было очень обидно, что нечаянного чуда не вышло. Ну и я, понятно, тоже огорчился — даже не столько за компанию, просто уже успел представить, как здорово будет, если Меламори вдруг начнёт совершать какие-нибудь нелепые, избыточные чудеса, одно за другим, в точности как я сам в первые годы жизни в Ехо. Такой поворот здорово поднял бы ей настроение, ну и поездку к арварохским буривухам отсрочил бы на долгие годы. Что, по большому счёту, конечно, никуда не годится, но по малому, для нас обоих, здесь и сейчас, было бы фантастически хорошо.
Даже полчаса и полкотла Полуночного жаркого спустя, печаль моя не развеялась. Впрочем, и так ясно, что это приобретение надолго. Никуда от него не денешься, как и от себя самого.
Зато все остальные были вполне довольны жизнью. Базилио сидела на потолке вместе с Иш и Малдо и благоговейно вертела в руках кисточку, которую ей дали подержать, Меламори, зажмурившись от счастья, гладила синие перья Скрюух, которая не то чтобы блаженствовала, но мужественно терпела непрошенную ласку, пожилая незнакомка, похоже, была близка к тому, чтобы обыграть своего учителя, а леди Лари и повар Кадди отправились в кухню, пообещав напечь там на скорую руку сырных оладий — если уж мы все так хорошо сидим, что смели всё дочиста.
После её ухода сэр Кофа тоже поднялся из-за стола. Сказал небрежно:
— Сэр Макс, я твой амобилер вчера в соседнем переулке оставил, не уверен, что ты найдёшь. Пойдём, покажу, мне как раз по дороге.
И я, конечно, пулей вылетел за ним из трактира, сообразив, что у Кофы появилась пара-тройка ответов на мои давешние вопросы. Вот и хорошо. Голова у меня не слишком вместительная, и если как следует занять её делом, печальным мыслям придётся поискать себе другой приют, в этом я убеждался уже не раз.