Вся правда о нас (др. издание)
Шрифт:
— Отлично, — сказал я. — И каковы твои впечатления от суммы услышанных правд?
Нумминорих задумался.
— Знаешь, на что это больше всего похоже? — наконец сказал он. — Когда я поступил в Королевскую Высокую Школу, на радостях, что меня туда взяли, записался чуть ли не на все курсы подряд, включая алхимию, к которой никогда не имел ни способностей, ни даже особого интереса. Сам не знаю, зачем взялся её изучать. Но взялся и взялся, ладно, что делать. Тем более, преподаватель оказался отличный, профессор Тудокай Лусс, ради него и алхимию вполне можно было перетерпеть. Так вот, первые полгода я удивлялся, что у меня, вопреки ожиданиям, всё получается. Не то чтобы легко, но, в общем, жить можно. Порой сижу
— Но при чём тут?..
— Сейчас объясню, погоди. Мне проще рассказывать по порядку. В общем, я примерно полгода учил эту грешную алхимию и в глубине души очень гордился своими успехами. Пока случайно не увидел тетрадку своего сокурсника. И знаешь что? Там были совсем другие задания. Которые я не просто выполнить не мог, а даже понять, что собственно требуется. Тогда я стал расспрашивать остальных. И выяснилось, что у всех были разные задания, причём я практически не нашёл таких, что были бы мне по плечу. Мне всегда доставались самые простые формулы; подозреваю, вообще школьные. Когда я прямо спросил об этом профессора Лусса, тот объяснил, что не хотел убивать мой интерес к алхимии непосильными нагрузками. И так поступал с каждым из нас — давал задания, соразмерные способностям студентов. А самым талантливым — на пределе их возможностей, так что они нечасто справлялись. Зато не утрачивали интерес, для них это самое главное. Я восхитился его педагогической системой, но алхимию, конечно, бросил — нет призвания, значит нет… В общем, к чему я всё это говорю. От пророчеств Магистра Хонны у меня сходное ощущение.
— В смысле? Он выдаёт каждому ту правду, которая ему по силам?
— Совершенно верно. Я же после того, как услышал, что я могу быть проводником по Мосту Времени, думал, он каждому что-то такое сообщает. Грандиозное и невероятное! Совершенно переворачивающее представление о себе и о Мире. А оказалось совсем не так. Большинству людей он сказал какие-то совсем простые вещи. «Ты напрасно боишься путешествовать морем», «давно пора заняться делом, о котором ты мечтала сорок лет назад», «тебе не надо слушать советы, всегда поступай по-своему, не пропадёшь», «на самом деле, брат тебя не обманывал», «тебя хорошо обучили быть жадным, но ты не таков». И тому подобное. Одной нашей с Хенной общей подруге он сказал, что для счастья ей достаточно просто никогда не вставать рано утром, всё остальное наладится само. Вроде бы, ерунда, но Льёна была в таком восторге, будто ей посулили власть над Миром.
— Надо же, — невольно улыбнулся я, — родная душа!
— Да, я тоже сразу о тебе вспомнил, когда она рассказала.
— Удивительно, что она за всю жизнь сама не додумалась послать всех подальше и просыпаться, когда нравится.
— Сам знаешь, некоторые люди слишком сильно зависят от мнения окружающих, усвоенных с детства правил и просто привычного уклада жизни. Зато им проще даются дела, которые не под силу нам с тобой. И они, глядя на нас, тоже удивляются, как можно не справляться с такой ерундой. Поэтому со стороны может показаться, что правда, которую Пророк сообщает другим людям, это какие-то пустяки. Не то, из-за чего стоило, сломя голову, мчаться в Нумбану. Но сами они так не считают, вот в чём штука. Выходят от него в таком настроении, что кажется — вот-вот полетят.
— Как птенцы йорли на свет, — зачем-то сказал я.
Нумминорих удивился было, но видимо вспомнил, кто такие йорли, оценил метафору и согласно кивнул.
— Я правильно понимаю, что среди клиентов пророка, с которыми ты говорил, не было… как бы это лучше объяснить? — приговорённых? — спросил я.
— Что?! — изумился Нумминорих.
— Приговорённых. Тех, кому сказали: «Ты скоро умрёшь, спасения нет», или: «Сиди
— А, теперь ясно. Нет, ничего такого при мне не случалось. Только Меламори вышла из палатки Пророка злющая, как будто проспорила ему тысячу корон. Я не знал, что и думать. Но вчера вечером она ненадолго вернулась в Нумбану, проверяла, не разучилась ли проходить Тёмным путём по чужому следу. Убедилась, что всё в порядке, на радостях позвала меня выпить, расспрашивала о Пророке, и о своём разговоре с ним рассказала… Ну, ты же знаешь, да?
Я молча кивнул.
— Тоже совсем не похоже на, как ты выражаешься, «приговор», правда?
— Ну почему, — вздохнул я. — Вполне себе приговор. К долгосрочной ссылке и каторжным магическим работам среди арварохских буривухов.
— Но…
— Да шучу я. Шучу. Ладно, с Пророком понятно. Спасибо, ты снял с моего сердца самый большой камень. Давай, поднимайся, пойдём снимем ещё один. Ну или наоборот, уложим парочку дополнительных. Как получится.
— Куда пойдём? — заранее обрадовался Нумминорих.
— В один симпатичный трактир по соседству. Урдерская кухня, не кот чихнул.
— Урдерская?! А разве в Ехо такая есть?
— Теперь есть. Буквально в двух шагах отсюда, на Сияющей улице. Трактир под названием «Свет Саллари». Совсем недавно открылся. Мы все в этих урдерцев уже натурально влюблены. И тебя, предвижу, ждёт та же участь. У них там, кстати, ещё и птица сыйсу живёт.
— Да ты что!
— Истинно тебе говорю.
— И ты забрал меня из Нумбаны специально, чтобы туда отвести? Ты настоящий друг!
— К сожалению, не настолько. Если бы мне не понадобился твой нос, жил бы ты без супа из не-муяги до окончания своей нумбанской ссылки. Но мне надо срочно выяснить, где целыми днями гуляет глава семейства. Штука в том, что время от времени он бесследно исчезает. В прямом смысле бесследно, Меламори вчера чуть не свихнулась, пытаясь встать на его след, которого, хоть убей, не было. Ну и вообще странное семейство, загадка на загадке, враньё на вранье — при том, что люди чудесные, очень мне нравятся. И не только мне. Но разобраться всё-таки надо.
— Отлично, — обрадовался Нумминорих. — Каникулы в Нумбане дело хорошее, но знал бы ты, как я соскучился по развлечениям, которые у нас считаются повседневной работой!
По дороге в «Свет Саллари» сердце у меня колотилось так, словно я вёл к умирающему знахаря, который должен провести обследование и сказать, есть ли надежда.
Думал сердито: «Сам виноват, зачем было к ним цепляться? Наплевал бы на все дурацкие несовпадения, закрыл бы глаза, заткнул уши, и жил бы сейчас спокойно. Ну, то есть, хотя бы по этому конкретному пункту — спокойно. Какое мне вообще дело до их предполагаемого родственника, неумелого куманского убийцы с красным лицом, исчезающего так же бесследно, как дружище Ди».
Но и сам понимал, что если бы не цеплялся, это был бы уже не я.
В общем, хорошо, что здесь совсем недолго идти. За полчаса я бы совсем извёлся, а за три минуты просто не успел.
Свернув на Сияющую улицу, мы сразу же столкнулись с Кофой, который, судя по мечтательному выражению лица, только что покинул уютный урдерский трактир. Увидев Нумминориха, Кофа сразу сообразил, зачем мы идём в «Свет Саллари». Профессионал в его лице заинтересовано хмыкнул, а возлюбленный сестры главного подозреваемого во всём на свете сразу, напротив, помрачнел. Однако их сумма, великолепный сэр Кофа Йох, Мастер Слышащий, бывший шеф Правобережной полиции, натурально державший на своих плечах город в Смутные Времена, плевать хотел на этот конфликт интересов. Дело есть дело, а грамотный подход к расследованию он всегда одобрял.