Вся правда о нас
Шрифт:
«На самом деле, это вы сейчас меня описали, — откликнулся я. — Ничего не понимающий любопытствующий сосед — в точку!»
Тем временем, женщина улыбнулась, привстав нам навстречу, да так сердечно, что мне захотелось её обнять. Хотя это совершенно нехарактерное для меня желание. В смысле, мне крайне редко вот так сразу хочется лезть обниматься с незнакомыми леди, как бы мило они ни улыбались.
— Хвала свету зримому за всякого гостя. Как же я рада вас видеть! — сказала она, и тогда я понял, что улыбка адресовалась не столько нам обоим,
Удивительно, впрочем, не это, а то, что мой спутник не просто приветливо поздоровался в ответ, а натурально засиял. Я, в общем, довольно часто видел сэра Кофу Йоха в прекрасном расположении духа. И ухаживающим за женщинами — тоже не раз. Но до сих пор на моей памяти его радость проявлялась куда более сдержанно.
Надо же, а.
— Вы уже знаете, что, по моему мнению, лучший подарок хозяйке — новый клиент, — сказал женщине Кофа. — Получайте. Это сэр Макс, и он только с виду такой тощий. На самом деле, аппетит у него совсем неплохой.
Вот теперь улыбка досталась персонально мне. И чудесный тёплый взгляд, какой обычно адресуют старому другу, который невесть куда запропастился на много лет, а сейчас наконец объявился, давно бы так! Я даже невольно задумался, не виделись ли мы с этой леди раньше. Но нет. Явно нет.
От этого я почувствовал себя немного самозванцем и смутился. Но виду не подал. Спросил:
— Так это всё-таки трактир? Или мы в гости пришли?
— Все почему-то так спрашивают! — рассмеялась черноглазая леди. — А у нас самый обыкновенный трактир.
— Да, вполне обыкновенный, — подтвердил Кофа. — Только на урдерский манер. В урдерских трактирах все клиенты едят за большим общим столом, как будто они одна семья. И кто-нибудь из хозяев непременно сидит вместе с ними, ведёт беседу, если считает, что гостей надо развлекать, или просто следит, чтобы всем хватило хлеба и вовремя подали напитки. Здесь эту роль обычно выполняет леди Лари Яки Ла.
Женщина кивнула, подтверждая, что именно так её и зовут, прикрыла глаза, но не одной ладонью, как у нас принято, а обеими руками сразу, улыбнулась ещё шире, произнесла звонко и отчётливо, как школьница, вызванная к доске:
— Вижу вас, как наяву!
И тут же повернулась к Кофе:
— Я всё правильно сделала?
— Почти, — ласково сказал он. — Только вы опять забыли, что одной руки совершенно достаточно.
— Да, — вздохнула леди Лари. — Но почему-то трудно заставить себя следовать этому вашему правилу. Одна рука — очень уж несимметрично. И выглядит недостаточно сердечно, как будто мне ради нового знакомого лень вторую руку поднять. А мне не лень!
— И что с ней будешь делать? — подмигнул мне Кофа.
— Соглашаться, — сказал я. — Что ж нам, вторую руку ради прекрасной леди поднять жалко?
Закрыл глаза обеими руками, произнёс приветственную формулу, и снова повернулся к Кофе:
— По-моему, так действительно лучше. Великое дело — симметрия. Наши правила хорошего тона давным-давно пора пересмотреть. Кто вообще
— Хороший вопрос, — ухмыльнулся он. — Вроде бы, все понемножку — поколения Королевских церемониймейстеров, сочиняющих ритуалы, придворные, способствующие утечке информации из дворца, горожане, которые подхватывают новшества или, напротив, упорно их игнорируют, хоть убей. Но, конечно, главная работа лежит на плечах времени. В итоге всё решает оно. И коррективы вносит, какие само пожелает… Кстати, если уж речь зашла о правилах хорошего тона, почему мы все стоим?
— Потому что я до сих пор не предложила вам сесть, — рассмеялась леди Лари. — Из меня совсем неважная хозяйка трактира. В жизни за это дело не взялась бы, если бы не братец.
У неё была совершенно чудесная ямочка на одной щеке — левой. И трогательная манера, смеясь, прикусывать нижнюю губу.
— Вы прекрасная хозяйка, — галантно возразил Кофа. — Просто пока неопытная. Но это быстро проходит. Скажите мне самое главное: Кадди сегодня готовит?
— Да, — просияла леди Лари. — С полудня на кухне и вроде пока не устал.
Я, тем временем, не дожидаясь дополнительного приглашения, уселся на стул. И принялся оглядываться. Отсутствие тарелки перед носом обычно пробуждает во мне интерес к незнакомцам, интерьерам, пейзажам, архитектурным памятникам и прочей окружающей действительности.
Пялиться на едоков мне не позволяла обычная неловкость голодного человека, внезапно оказавшегося на чужом пиру, поэтому я сперва отдал должное узорам на скатерти, потом оценил обивку соседнего стула и наконец возвёл глаза к потолку, чтобы полюбоваться люстрой или, что вероятней, её отсутствием — в Ехо считают, что люстрам место во дворцах, а обычные квартиры следует освещать настенными и напольными светильниками.
Люстры действительно не было, зато я наконец-то увидел, что на потолке сидит девчонка.
Ну как — девчонка. Юная леди, примерно как наша Базилио. Уже не подросток, ещё не молодая женщина. Темноглазая, как леди Лари, с чересчур крупным для её лица носом, по-детски маленьким ртом и упрямым подбородком. Одета она была, как ташерский купец — широченные штаны, просторная куртка, длинные волосы связаны на затылке небрежным узлом, и всё это обильно перемазано краской. Что, в общем, не удивительно: когда рисуешь, сидя, вопреки всем законам природы, на потолке, не обляпаться с ног до головы — высший пилотаж. Я бы точно не смог.
Счастье ещё, что расположилась она не над столом, а в стороне. А то и нам бы досталось.
Рисовала барышня, надо сказать, очень здорово. Большая часть потолка, благодаря её стараниям, уже превратилась в цветущий луг, причём цветы выглядели не плоскими, а трёхмерными, так что зрителю в моём лице казалось, будто они болтаются в воздухе. Удивительный эффект.
— Ничего себе! — присвистнул я.
— Ой, — сказала художница и с любопытством уставилась на меня. — Откуда ты взялся?
— С улицы зашёл.