Вся Правда
Шрифт:
Прежде чем я успеваю это проанализировать, я поддаюсь изнеможению и засыпаю, связанная, помеченная и совершенно довольная.
Глава 19
Ашер
Она крепко спит.
Я стою, наблюдая, как струйки моей спермы покрывают ее ягодицы и стекают по ее киске и между бедер.
Она все еще связана и лежит на животе, ее светлые пряди прилипли к затылку
Моя.
Моя.
Блядь, моя.
Меня так и подмывает позволить ей вот так поспать. Хуже того, меня так и подмывает пододвинуть стул и наблюдать за ней в таком положении всю ночь.
Да, у меня есть проблема, когда дело доходит до Рейны. Даже я признаю это.
Но она простудится от такого количества пота, прилипающего к ее коже.
Бросив на нее последний взгляд, я направляюсь в ванную, умываюсь и возвращаюсь в комнату с мокрым полотенцем.
Она повернулась на бок, ее связанные руки свисают в неловком положении. Я развязываю узел и бросаю лифчик в кучу одежды. Рейна стонет, когда я провожу пальцами по ее покрасневшим запястьям.
Трахните меня.
Сейчас она выглядит такой хрупкой, что у меня возникает искушение трахнуть ее во всех возможных позах.
Мой член возвращается к жизни, соглашаясь с этой идеей.
Я сажусь на матрас и стираю свою сперму с ее задницы, хотя предпочел бы, чтобы она осталась. Но никаких беспокойств, я повторю это — в конце концов.
При каждом прикосновении полотенца к коже Рейна что-то бормочет во сне. Она выглядит почти как ребенок, когда она такая, застигнутая врасплох и... невинная.
В ней всегда была какая-то определенная невинность, которую она прятала за своей холодной внешностью. Никому не удавалось подобраться достаточно близко, чтобы узнать настоящую Рейну, не говоря уже о ее невинной стороне.
Мне удалось.
Я тот, кто знает ее лучше всех, ее тайную любовь к макаронам с сыром, как она допоздна засиживается за просмотром Нетфликс, как она пьет свой латте, как ненавидит внимание, хотя кажется, что она преуспевает в этом.
Но к чему это привело меня?
Воспоминание трехлетней давности снова врывается в мою голову, и я ругаюсь.
Я даже не могу прикоснуться к ней без того, чтобы меня не захлестнуло это мучительное чувство вины. Не могу найти удовольствие, не будучи брошенным в тиски боли.
Те, кто говорит, что физическая боль это самое страшное, никогда не испытывали пыток со стороны собственного мозга.
Они никогда не садились и не чувствовали отвращения к себе за то, что хотели кого-то, кого не должны были.
— Черт.
Я поднимаюсь и набрасываю одеяло на обнаженное тело Рейны, прежде чем выйти из комнаты.
Я не могу остаться с ней, иначе мой мозг съест меня живьем. Он будет питаться моими мыслями и оставит меня гребаным калекой.
Всю
Оказывается, все это было бесполезно.
Чем дольше я отсутствовал, тем сильнее я хотел ее, тем быстрее мне необходимо было прикоснуться к ней.
Вот как начинаются катастрофы. Сначала это желание, потом оно становится решимостью, а затем она бросает мне вызов, и все, что я могу сделать, это трахнуть ее, как животное. А потом как чертов любовник. А потом, будто она моя шлюха.
Я провожу рукой по волосам и бросаю полотенце в мусорное ведро.
Мой телефон вибрирует на кухонной стойке, и я беру его, не проверяя имя. Мне нужно отвлечься, как воздух.
— Привет, ублюдок.
Внутренний стон вырывается у меня, когда я узнаю британский акцент и голос, связанный с ним. Я должен был проверить имя. Эйден Кинг последний человек, в котором я нуждаюсь в моем нынешнем настроении.
— Разве в Англии не два часа ночи или что-то в этом роде?
Я выхожу на балкон, не потрудившись надеть какую-либо одежду. Здание напротив приглашает насладиться шоу.
— И?
Похоже, ему скучно.
— Сон, ублюдок — слышал об этом?
— Сон для нейротипичных людей.
Я должен был догадаться, что он скажет что-то подобное. Особенность Эйдена в том, что он гордится тем, что он есть, тем, кто он. Он знает, что он нестабильный в эмоциональном плане, но он принимает это — точно так же, как я сделал после смерти Ари. Вот почему мы стали чем-то вроде друзей, когда я учился в Оксфорде. Нам нравится столкновение сил, свобода делать все, что нам, блядь, заблагорассудится, пока овцы следуют приказам.
— Ты вернешься в ближайшее время?
— А что? — я ухмыляюсь. — Скучаешь по мне?
— Я скучаю по тому, чтобы побеждать тебя в дебатах.
— Пошел ты. Я тот, кто надирает задницы тебе и Коулу.
— Это ложь, и ты это знаешь.
— Есть ли смысл в твоем звонке? — я качаю головой. — Разве ты не должен обниматься с Эльзой и делать детей?
— Никогда не упоминай имя моей жены и рождение детей в одном предложении, или я убью тебя, черт возьми. Договорились? Договорились.
Я качаю головой. Этот мудак так ревностно относится к своей жене, и мне всегда было интересно, как она восприняла его поведение. Потом я вернулся в Блэквуд и понял, что ничем не отличаюсь от него.
— Эльза однажды сказала, что она боролась с тобой, что есть силы. — я сажусь в кресло на балконе и скрещиваю ноги в лодыжках. — Как ты это преодолел?
Не то чтобы Рейна сейчас боролась со мной, но я ощущаю, что она скоро вернется к этому. Каждый день я просыпаюсь и, затаив дыхание, жду момента, когда она выйдет из своей комнаты, думая, что она будет все тем же старым холодным человеком.