Вся синева неба
Шрифт:
Тут он начинает по-настоящему задыхаться. И сам себя не слышит. Она никогда его не простит. Вдруг ему как будто вылили ведро ледяной воды на голову, в мозгу вспыхнуло: он больше не с Лорой. Лора ушла. Больше не на одной волне. Ребенок. Боже мой, он сходит с ума! Как он мог забыть это? Неужели все-таки наркотики?
Женщина в нескольких шагах от него приподнялась на локте. Ее разбудили его хрипы. Она выглядит встревоженной. Он не знает ее лица. Разве что смутно. Он пытается поймать нить воспоминаний. Где-то он ее видел.
– Эмиль… что с тобой?
У
– Эмиль?
Она встает.
– Эмиль…
Жоанна. Это Жоанна! Она подходит ближе, присаживается на корточки рядом с ним. Он пытается собрать пазл. Воспоминания подобны вспышкам. Болезнь, приговор, объявление, отъезд. Все вспомнилось. Дыхание перехватывает. Вчерашнее чувство полноты улетучилось. Тревога поглотила его целиком.
– Что с тобой? Ты… у тебя астма?
Он только теперь замечает, что очень громко дышит, не может глубоко вдохнуть, что-то колотится в груди, руки дрожат. Кажется, он задыхается. Но это не астма. Просто паническая атака. Он качает головой. Пытается выговорить:
– Ничего… Это… ничего…
Дыхание постепенно выравнивается, и он отвечает на выдохе:
– Нет… Я просто… Я забыл, где нахожусь…
Лицо Жоанны хмурится от беспокойства. Ему больно видеть ее такой встревоженной.
– Это твоя память?
– Да.
– Это… это болезнь?
– Да.
Он пытается перевести дух. Сердце бьется уже не так часто. Окружающее меньше пугает. Все встало на свои места. Пазл собрался. Он вспоминает вчерашний поход, вечер у костра, дневник.
– Такое с тобой уже случалось?
– Не так.
Тревога не покидает ее лица. Брови сдвинуты, губы сжаты.
– Я… Я забывал разные бытовые мелочи, но ничего серьезного.
– А сейчас… это… Как это было?
– Полный провал.
Она пытается говорить успокаивающе:
– Ну, ты проснулся. Когда спишь в незнакомом месте, трудно сориентироваться.
Он решительно качает головой.
– Нет. Это было иначе. Это не… не просто пробуждение. Когда просыпаешься, это дело нескольких секунд.
– Да?
Он потихоньку переводит дыхание. Сердце почти вернулось в нормальный ритм.
– Нет, это было… Я думал… Я видел себя год, два года назад. Это было не смутно. Я был уверен, что вернулся на год назад…
Жоанна кивает.
– Это может быть от высоты, – деликатно замечает она.
– Нет.
Он сказал это твердо. Жоанна опускает глаза.
– Нет, ты прав.
Она тоже не привыкла прятаться от правды. Она даже добавляет:
– Это еще будет с тобой случаться. Все чаще. Потом каждый день.
Он согласно кивает.
– Мне очень жаль. Тебя это может напугать…
Он всматривается в нее, но лицо ее вдруг становится равнодушным. Давешний встревоженный вид исчез.
– Я знала, на что шла, когда ответила на твое объявление.
– Отлично.
Эти последние слова восстановили между ними дистанцию, стену, которую они слегка порушили за два дня. Жоанна встает и добавляет:
– Я просто… Если я смогу что-то сделать, когда… Когда это с тобой случится…
Эмиль пожимает плечами. Он не сознает, что вид у него теперь тоже совершенно равнодушный.
– Я сам не знаю…
–
– Да. Хорошо.
– Это могло бы помочь.
– Я подумаю.
Он тоже встает и медленно направляется к горелке. Уже рассвело. Наверно, часов шесть или семь.
– Я… Я заварю чай. Ты хочешь?
– Да. Хочу. Спасибо.
Сегодня утром он пытается сосредоточиться на маршруте, только на маршруте. Ему не хочется думать о пробуждении и последовавшей за ним панической атаке. Они спускаются с Миди-де-Бигорр по другому склону, через перевал Санкур, потом по гребню Турмале. Ранним утром здесь спокойно. Они почти никого не встречают. Останавливаются редко. Друг с другом не разговаривают. Жоанна, должно быть, ушла в свои мысли, но он ни о чем не думает. Старается не думать. Боится, что паника накроет его во второй раз. С пика Миди-де-Бигорр они должны спуститься в Бареж. Им предстоит пройти больше тринадцати километров и спуститься на 1600 метров, зато сегодня они не поднимаются. Это легче. Они останавливаются на несколько минут полюбоваться озером Онсе и выпить по глотку, потом продолжают спуск. Большую часть пути они идут вдоль ручьев Онсе, здесь легче переносить жару. Когда тропа удаляется от ручья, их одолевают солнце и голод, и они решают остановиться. Находят уголок на траве в тени деревьев. Жоанна достает горелку. Эмиль приносит большое бревно, которое служит им скамьей.
Они едят рис, а Эмиль и колбасу, комментируя пройденный путь и путь предстоящий. У них осталось мало воды. После еды решено немного вздремнуть перед уходом.
Проснувшись, они отправляются дальше, по пути ищут родник. Они не сообразили купить фильтр или пастилки для очистки речной воды. Хлоя забыла им об этом сказать. Теперь им приходится жадно искать питьевую воду. В путеводителе Эмиля указан родник несколькими километрами дальше, на пересечении их тропы и ручья Мускер. Жоанне трудно выдерживать ритм. Она еле тащится метрах в двадцати позади Эмиля.
– Ты уверена, что не хочешь, чтобы я понес твой рюкзак?
– Это просто от жажды…
– Я могу его понести. Тебе будет легче.
Она упрямо мотает головой. На пересечении с ручьем Мускер они, не в силах удержаться, заходят в воду, не заботясь о походных ботинках и одежде. Входят почти по пояс и стоят неподвижно, закрыв глаза.
– Ты уверен, что эту воду нельзя пить?
– Это рискованно…
– Сколько еще до ближайшего источника питьевой воды?
Они не встретили ни одной деревни, ни одного жилья с тех пор, как начали спуск. На этот раз вокруг дикая природа. И они предоставлены самим себе. Эмиль сверяется с путеводителем.
– Написано, в двух километрах.
Он видит усталость на ее лице. Она садится на выступающий из воды валун. Вид у нее измученный.
– Дай мне несколько секунд, и пойдем.
– Конечно. Как ты?
Он встревожен, потому что она приложила ладонь ко лбу.
– Голова кружится.
– От жары?
– От обезвоживания.
– Так оставайся здесь. Я сам наполню фляги.
Жоанна по обыкновению упирается.
– Нет… Мне нужно только несколько секунд.
Он не уступает. Не хватало еще, чтобы ей стало плохо.