Вся власть советам!
Шрифт:
— Простите, господа, а о чем собственно идет речь? — с некоторым недоумением спросил Модест Иванов, буквально на днях ставший контр-адмиралом. — Получается, что без меня меня женили? Нонсенс, однако!
— Речь идет о флотилии Ледовитого океана, Модест Васильевич, — сказал Бахирев, — и вам ею командовать. Но имейте в виду: сегодня флотилия, завтра — эскадра, послезавтра — флот. Есть куда расти. Я, между прочим, тоже комфлота не родился. Да и помощь вам будет соответствующая оказана. А она вам понадобится наверняка. Скажу сразу: бардак там, говорят, страшный, а адмирал Кетлинский только победные реляции в Петроград пишет. Корабли же небоеспособны, и в командах разброд и шатание. А англичане к двум своим старым посудинам туда целую эскадру послали. Собираются Мурман у нас забирать. Керенский, будь он неладен, запустил британских козлов в огород, и теперь попробуй выгони их.
— Выгнать-то их мы выгоним, это дело нехитрое, — сказал адмирал Ларионов, — но сделать это надо с умом. Необходимо сделать так, чтобы британцы сами создали casus belli — товарищ Белли, это не в ваш огород камушек, — и чтобы в ходе своего вторжения в наши воды они стали нападающей стороной, что в конечном итоге развяжет Совнаркому руки в отношении их собственности на нашей территории. В том, что в эту войну тут же ввяжутся французы, нет никаких сомнений. И это тоже позволит России немедленно аннулировать их многочисленные займы и опять же конфисковать не менее значительную собственность. Поскольку мы знаем, что страны Антанты в любом случае будут враждебны России, то лучше, чтобы это была открытая вражда. Самое главное заключается в том, что эта война на Севере не потребует от нас участия в ней сухопутных армий, а лишь противостояния военно-морских сил. Причем, скорее всего, дело ограничится боевыми действиями в северных морях и на Дальнем Востоке. Поэтому, после того как мы отобьем первый наскок британцев, нужно будет приложить все силы для того, чтобы превратить Екатерининскую гавань в полноценную ГВМБ по типу Гельсингфорса или Кронштадта. При этом имея в виду, что в дальнейшем там будет базироваться один из двух сильнейших флотов России. Работы, что называется, непочатый край. Поскольку времена у нас сейчас революционные, то партия большевиков направляет к вам комиссаром одного из своих членов. Это ваш, так сказать, заместитель по политической части. Если ситуация станет непонятной с политической точки зрения, то полагайтесь на него. Товарищ Самохин, встаньте.
Со стула поднялся средних лет сверхсрочник в черном бушлате. А адмирал Ларионов продолжил:
— Прошу любить и жаловать: Самохин Петр Сергеевич, член РСДРП(б) с 1907 года. Для тамошних дел он тоже не чужой, так как кондуктором много лет, вплоть до апреля сего года служил шифровальщиком на крейсере «Аскольд». Для противодействия шпионам и диверсантам при штабе флотилии создается Особый отдел, начальником которого назначается капитан первого ранга Алексей Константинович Петров. В части пресечения всякого рода саботажа и прочих преступлений против новой власти, каперангу Петрову будет помогать товарищ Антон, — усатый комиссар в кожаной тужурке встал и сдержанно поклонился присутствующим. — Вам, всем пятерым, дается ночь на сборы, а завтра ровно в восемь утра из Таврического сада вас заберет «вертушка». Два корабля моей эскадры уже на полпути к Килю, и вам придется их догонять.
Адмирал Ларионов устало вздохнул и спросил:
— Задача понятна, господин контр-адмирал? Времени мало, и поэтому в полной мере в курс дел вас введут уже на борту «Североморска». Вопросы есть?
Контр-адмирал Иванов покачал головой. По его внешнему виду было ясно, что мысленно он уже там, на Севере. А адмирал Ларионов уже перевел взгляд на трех оставшихся офицеров.
— В связи с тем, что команды кораблей, стоящих в Александровске, частично или полностью небоеспособны, а их командиры профессионально непригодны и ненадежны, перед вами стоит задача набрать в Кронштадте команды и выехать в Мурманск для вступления в командование. Капитан первого ранга Алексей Михайлович Щастный назначается командиром линкора «Чесма». Капитан первого ранга Лев Михайлович Галлер назначается командиром крейсера «Аскольд», а капитан второго ранга Николай Николаевич Зубов назначается командиром Резервного экипажа, который может понадобиться на случай мирного интернирования британского линкора «Глори». Товарищ Сталин и ЦК партии большевиков уже отдали соответствующие распоряжения, и сейчас в Кронштадте, Гельсингфорсе и Ревеле уже набирают добровольцев.
— Да, товарищи, — прервал олимпийское молчание наркомвоенмор Фрунзе, — ситуация очень серьезная, и времени на раздумья, раскачку и на пустые разговоры у нас нет. Не успели мы избавиться от одной войны, и вот перед нами уже маячит следующая. Только наш решительный успех может отбить у капиталистов желание нападать на наши окраины в поисках легкой добычи. Добровольцы-балтийцы, направляющиеся на Мурман, завтра с восьми утра начинают собираться в казармах 2-го гвардейского флотского экипажа. На этом все свободны, товарищи. Помните, время не ждет!
13 ноября (31 октября) 1917 года. Полдень.
ВМБ кайзермарине на острове Гельголанд.
Капитан-лейтенант кайзермарине Лотар фон Арно де ла Перьер.
Чудны дела твои, Господи! Второго октября, когда моя U-35 уходила в свой шестнадцатый боевой поход из австрийской базы Каттаро, Германия была еще с Россией в состоянии войны. А уже 6 ноября, когда мы вернулись, потопив одиннадцать транспортов, повредив вспомогательный крейсер и эсминец, то наш кайзер вовсю обнимался с русскими в Риге, заключив почетный мир с их новым премьером Сталиным. Ну, а меня ждала телеграмма, подписанная лично адмиралом Альфредом фон Тирпицем, которого кайзер снова вернул из отставки да к тому же возложил на него еще и обязанности рейхсканцлера.
Мне предписывалось сдать лодку под командование старшего офицера и немедленно выехать поездом в Гамбург для выполнения секретного задания командования.
Как настоящий немецкий офицер, я считал, что приказ командования — это закон. Поэтому, быстро собрав походный саквояж, я вечером уже садился в поезд, следующий в Вену. По дороге мне пришлось сделать две пересадки — в Вене и Мюнхене. И повсюду я наблюдал сцены, похожие на Великое переселение народов. Бесконечные эшелоны везли немецких и австрийских солдат на запад и юг — во Францию и Италию. Макаронники, наверное, уже пожалели, что сбежали из нашего союза в Антанту. Теперь против них будет вся австрийская армия. Как говорят, итальянцы существуют только для того, чтобы австрийцам было кого бить. Лягушатникам и лимонникам на Западном фронте тоже не позавидуешь. Раньше половина нашей армии воевала с русскими, теперь же на западе все пойдет по-другому.
В Гамбурге у военного коменданта я получил предписание — следовать на остров Гельголанд. Для этого в порту меня ожидал постоянно находящийся под парами разъездной катер. И вот, вымотанный недельным путешествием, я стоял на причале перед гросс-адмиралом Тирпицем. Здесь же пришвартован русский U-бот. По длине он почти равен моей U-35, но диаметр корпуса у него раза в два больше, из-за чего русская подводная лодка напоминает не хищную щуку, а ленивого, но сильного сома. Это уже даже не U-бот, а самый настоящий подводный крейсер. Свежий ветер с Северного моря вызывающе треплет поднятый на флагштоке русского корабля Андреевский флаг. Еще месяц назад невозможно было бы представить подобную картину.
Гросс-адмирал выглядел неважно. Он двигался с трудом, лицо его бледно, порой он начинал тяжело дышать — словом, похоже, что он сильно болен. К тому же вместо его роскошной бороды на подбородке лишь двухнедельная щетина.
— Лотар, мой мальчик, — сказал мне Тирпиц, — ты один из наших лучших подводников. Поэтому я хочу передать тебе приказ нашего любимого кайзера. Надеюсь, что ты с честью выполнишь этот несколько необычный приказ.
— Да, господин гросс-адмирал, я весь внимание, — вытянувшись в струнку, я с трепетом ждал чего-то, что должно было изменить всю мою дальнейшую судьбу.
— Господин капитан-лейтенант, — вдруг почему-то официально обратился ко мне адмирал Тирпиц, — вы должны поклясться, что никогда и ни при каких обстоятельствах не сообщите никому о том, что я вам сейчас расскажу.
— Клянусь, — коротко ответил я.
— Ну, вот и отлично, — Тирпиц машинально потер подбородок, словно там все еще была его роскошная борода, после чего внимательно посмотрел по сторонам, будто опасался, что нас могут подслушать. Но поблизости никого не было, лишь русский вахтенный, вооруженный коротким карабином, нес службу у трапа русской же подводной лодки. Мне показалось, что главнокомандующий флотом и канцлер Германской империи хочет сказать что-то, в чем сам до конца не уверен.