Вся жизнь — игра
Шрифт:
— Мама весной варила щи из щавеля и крапивы, — задумчиво сказала она. — Интересно, здесь растет?
— Умница! — похвалил Георгий. — Наконец-то началось конструктивное мышление!
— Но сначала я умоюсь, — решила Рита.
— Тоже неплохая мысль, — поддакнул он.
Рита с наслаждением плескалась в ручье, как вдруг он оглушительно заорал:
— Держи! Лови же! Растяпа!
— Что? Что? — испуганно встрепенулась она.
Георгий плюхнулся в воду на четвереньки и лихорадочно шарил по дну руками, пытаясь что-то ухватить.
— Ты часы уронил?
И тут она увидела, как из-под камня метнулся маленький серый крабик. Побежал боком, быстро загребая клешнями.
— Вот он! — заорала Рита, тыча в воду пальцем.
Ей тоже передался его охотничий азарт.
— Хватай!
— Укусит…
— За панцирь!
Георгий прыжком переметнулся на другую сторону ручья, чтобы отрезать крабику путь к бегству.
Рита подняла плоский камушек, и Георгий ухватил круглую скользкую спинку и с торжеством поднял в воздух.
— Есть!
Краб был не больше ладони. Шевелил беспомощно тонкими лапками, щелкал крохотными клешнями.
— Ты любишь крабов? — спросил Георгий.
— Из банки…
— Если хочешь, мы сварим его в банке.
— Мы будем его есть? — удивилась Рита.
Георгий прищурился.
— Отпустить?
— Нет, нет! — быстро выкрикнула она.
…Крабика сварили в котелке.
Они долго и сосредоточенно обсасывали лапки, по-братски разделив свою незавидную добычу.
Куда там заморским деликатесам! Нежное мясо и пьянящий солоноватый сок они цедили по капельке, растягивая удовольствие. Жаль, что мало…
— Ну вот, с закуской покончено, — удовлетворенно заметил Георгий. — Теперь поищем десерт.
— У меня только аппетит разыгрался… — вздохнула Рита, с сожалением разглядывая обломки панциря.
— Дорогая, тебя не прокормишь! — нахмурился Георгий. — Слишком уж прожорливая… А я полагал, что тебе и маковой росинки достаточно…
— Ну, ты и наглец!
— Это комплимент? Неблагодарная… Хоть бы похвалила меня за ловкость… Иначе у нас и этого не было бы.
— Хвалю…
Рита сменила гнев на милость и чмокнула его в щеку.
— И это все?
— Какое угощение — такая и благодарность, — парировала она.
Георгий поднялся и взял котелок.
— Мужчины должны ходить на охоту, а женщины собирать дары природы. Предлагаю обследовать вон ту возвышенность…
— Ну нет! — заявила Рита. — Я больше не могу ходить босиком. Давай мне свои кроссовки, тогда — пожалуйста.
— Я и так отдал тебе майку.
— Ну и иди один!
— У меня сорок пятый размер, — предупредил он. — Ты хочешь еще и мозоли натереть?
Рита задумалась.
— Ну хочешь, я проявлю солидарность? — смилостивился он и скинул кроссовки. — Что-то я тебе сегодня слишком много уступаю…
Вопреки ожиданиям, шлепать босыми ногами по твердой земле было даже приятно. Камни больше не впивались в ступни, а только вжимались упруго, как массажные шлепанцы.
Держась за руку Георгия, Рита карабкалась на крутой склон.
Они поднимались вдоль ручья, который, попетляв по ущелью, вдруг резко свернул вбок.
Здесь, на круче, он превратился в вереницу миниатюрных водопадиков, которые стремительно падали вниз с уступов. У водопадиков вода скапливалась в лужицы, сонливо стекала по каменистому дну, чтобы через несколько метров вновь превратиться в маленькую Ниагару.
Редкие, ошпаренные солнцем кусты теснились у ручья, буйствуя зеленью. Ветки сплетались над живительной водой, и Рите с Георгием приходилось сгибаться в три погибели, пробираясь сквозь живую зеленую арку.
Подъем кончился, и путешественники вышли в крохотную ложбинку между двумя вершинами, посреди которой стояло зеленоватое озерцо.
— Вот и родник, — сказал Георгий. — Ты когда-нибудь пила родниковую воду?
Нет, Ритино знакомство с водоснабжением ограничивалось керамическим смесителем на кухне.
В аккуратно вымощенной камнями ямке пробивался из скалы тоненький, в ее мизинчик шириной, фонтанчик. Даже не верилось, что из этой хилой струйки могло образоваться озеро, пусть даже совсем небольшое.
Георгий подставил ладони, с удовольствием напился, отфыркиваясь, как кот, и уступил место Рите.
Она набрала в пригоршни ледяную воду и глотнула.
Б-р-р… Даже зубы заломило от холода.
Родниковая вода оказалась с явным металлическим привкусом. Однако необычно и даже приятно… Совсем не то, что хлорированная гадость из-под крана, по поводу которой столько кричат московские эпидемиологи.
Напившись и умывшись, они уселись на краю озерца, болтая в воде ногами.
— Это волшебная вода, — таинственно сообщил Георгий. — Молодильная. Каждый, кто окунется, сразу же помолодеет.
— Это намек на мой возраст? — оскорбилась Рита. — В таком случае я пошла купаться!
Георгий хихикнул:
— Не торопись, дорогая. Сначала послушай… Однажды жили здесь неподалеку старичок и старуха. Пошел старик в лес за хворостом и наткнулся на этот родник. Искупался в нем, вылез, глядь… Стал двадцатилетним юношей. Обрадовался он, домой поспешил. А на дороге его старуха стоит, его выглядывает. Ну, конечно, не узнала старика своего — такой красавец перед ней… Он ей все про родник рассказал, и она тоже захотела молодой стать. Отправилась она к озеру, а старик, вернее, юноша, дома ждет-пождет… Уж и темнеть стало… Забеспокоился он, может, плохо старухе стало, может, заблудилась… Пошел искать. Вышел к роднику и вдруг слышит: плач детский. Глянул он… а у озера девочка годовалая сидит и в три ручья рыдает…
— Перестаралась! — усмехнулась Рита.
— Имей в виду, я пеленок с собой не захватил и терпеть не могу нянчиться с грудными младенцами.
— Ах, так? К твоему сведению, меня мои года совсем не тяготят. А если тебя что-то не устраивает, отправляйся к своим малолеткам!
— Каким малолеткам? — не понял Георгий.
— Ну… тем самым! — Рита изобразила, что налегает на весла. — Ах, ах! Стриптиз!.. А тощие-то… Тьфу!
Георгий расхохотался и послал Рите воображаемую подачу.
— Кто бы говорил! Твой сопливый Ромео так сиганул с балкона, что даже ракетку со страху бросил…