Всячина
Шрифт:
– Так у нас сегодня, значит, выходит. Так вот, значит, - тяжело вздохнул Петренко.
– А теперь расскажи мне, дружок, как это у нас с тобой получается. Я, значит, рискую, можно сказать, собственной жизнью и как минимум здоровьем, гоню этого гада прямо на тебя. Ты стоишь на выходе, и тебя никому постороннему не видно... Так?
– Где поставили, там и стоял!
– чуть развел в стороны руки Ванечка.
– Вот тут я тебя и поставил. Тут ты и оказался, когда я добежал. Где же правонарушитель? То есть, фактически преступник -
– стал напоказ оглядываться Петренко.
– Ушел.
– Ты его просто отпустил, что ли? Как он мог уйти мимо тебя? Вот ты, а вот дверь. Вот так, значит, он, а вот так - ты... Ну, как?
– Как, как... Магия, конечно, - шмыгнул носом Ванечка.
– Чистая магия.
– Так. Стоп. Ты тут мне сейчас что рассказываешь такое? Ты же не пацан малолетний, сказок начитавшийся, а сотрудник органов внутренних дел. Практически, оперативник!
– Стажер я.
– Так и останешься стажером... Или - нафиг!
– Так ведь он, в натуре, был маг!
– заторопился Ванечка.
– А вы меня выставили, выходит, против самого настоящего мага! Меня, всего лишь стажера!
– Малыш, магия бывает только в книжках. И еще в кино.
Петренко удрученно покивал сам себе. Похоже, паренек у них не приживется. Не тот он оказался. Совсем не тот. Чужой почти.
– Это был самый настоящий маг! Он мне предъявил гильдийский знак - маг высшей категории. И удостоверение к тому знаку. Фотография, печать, подпись синяя - все на месте, как положено!
– Господи, за что мне это? Какое, блинский же твой блин, удостоверение? Какого такого мага? Какая, нафиг, фотография? Какой разэтакой знак? Ты почему его не взял? А?
Вопросов было слишком много, и Ванечка начал обстоятельно и подробно рассказывать, что знак гильдийский - это бронзовая звезда с камнем, а удостоверение, в зависимости от принадлежности, бывает разного цвета кожи, а внутри пишутся все данные и указывается ранг мага...
– Почему не остановил?
– рявкнул, прерывая длинный рассказ капитан.
– Так он же намагичил, наколдовал, значит, вот я и не смог просто.
– Что?
– наклонил голову, будто плохо расслышал, Петренко.
И даже ладонь к уху приложил:
– Что он сделал с тобой? Я что-то не разобрал...
– Ну, намагичил! Он применил "Сковывание", очень мощное заклинание.
– Ты откуда это сейчас взял? Сам догадался от ума большого?
– Так он же мне все объяснил, товарищ капитан! И то объяснил, что заклинание вредное такое - если дергаться, так все сильнее и сильнее сжимает. Может и кости поломать даже. Вот я, выходит, и не дергался.
– То есть, ты даже не попытался сдвинуться с места? Руку поднять?
– А зачем? Раз такое мощное заклинание - какой тогда смысл пытаться?
– Погоди, погоди... Но вот же я прибежал, а ты тут двигаешься, руками машешь, разговариваешь со мной. Ну? Понимаешь теперь, что ничего с тобой не было?
– Да все было! И заклинание было самое настоящее! Просто оно действует, только пока маг близко. А когда он уже удалился, магические связи нарушились, и мне опять стало можно двигаться.
– Ну, черт с тобой. Сам напрашиваешься. Значит, так и напишем в рапорте: подозреваемый предъявил удостоверение мага высшей категории, а потом объявил, что применяет "Сковывание" и объяснил, как действует заклинание. После чего скрылся, а заклинание рассеялось без возможности изучить остаточные явления. Так?
– Ну, вы все очень правильно сказали, товарищ капитан. Все так и было. Точно так.
– За одним, блин блинкий, исключением, Ванюша. Магии - не бывает! Магов - не бывает! Заклинаний - не бывает!
– Да вместо того, чтобы кричать, возьмите лучше, да почитайте из свежих книг хоть что-нибудь. Там вам и про магию, и про магов - все разъяснят. А то вы, товарищ капитан, какой-то нервный и притом необразованный совсем. Почитайте, почитайте. Люди ведь не просто так все это пишут! Не все придумывают!
...
Дома Петренко чуть не сорвался на жену, с которой жил, пусть и не совсем душа в душу, как в тех же книжках или в кино, но все же совсем даже неплохо. Тепло и сытно жил. Но она стала спрашивать, чего он такой сегодня сердитый, заглядывать стала ему в глаза, когда он хлебал щи из свежей капусты со сметаной, гладить по плечу, чтобы, мол, успокоился и не сердился.
– Тьфу!
– он бросил со стуком и брызгами ложку в тарелку, зло пнул ни в чем не виноватую табуретку и ушел на балкон.
Потому что дома он не курил - это принцип такой. А совсем не курить просто не мог, потому что работа была нервная. Еще можно было и выпить, конечно, но это когда уже совсем плохо. А тут - так, мелочи. На самом деле - мелочи.
Всего одна сигарета в прохладе осеннего вечера - и уже всю злость, как рукой сняло.
– Ты еще сердишься?
– спросила в чуть приоткрытую дверь жена.
– Блин... Да что же это такое сегодня?
– поднял он лицо к небу.
– Маша. Я не сержусь. И за столом я не сердился. И не говори мне больше так. А то ведь, правда, рассержусь.
– Холодный ты стал какой-то. Жесткий. Колючий. Сглазили тебя, наверное.
Дверь звякнула стеклами, отсекая тепло комнаты и непонятно чем обиженную жену.
В ход пошла вторая сигарета.
...
Утром прямо возле своего подъезда капитан вляпался обеими ногами. Какие-то паскудники выгуливают своих собак прямо у дверей. А может, это и не собаки были. Все равно - паскудники.
"Увижу", - решил Петренко, - "Пришибу. Непременно пришибу. По голове и прочим местам".
Пришлось подниматься назад и долго мыть ботинки с мылом. Жена посмотрела из кухни, покивала понимающе, вздохнула - "сглазили, сглазили, так и есть", и быстро, пока он не начал кричать, вернулась к плите.