Всячина
Шрифт:
– Рано еще, - сказал Витька.
– По правилам всё должно начинаться в полночь.
Мишка тоже это знал. Но до полночи было далеко. А еще было не совсем понятно: вот они дождутся сегодняшней полуночи, распахнутся открытые изнутри двери, хлынут на улицу эти самые "муркоки"... И что тогда?
– Так мы-то - что делать будем?
– спросил он.
И тут сзади рявкнул грубый голос:
– Стоять, бояться, дубинку кинь, руки на голову!
И включился яркий свет.
Кто бы не выполнил? Стояли. Боялись.
– Вот ты смотри, а ведь не обманула старая. Точно какие-то тут лазят... Чего ищем ночью? Каких приключений? А? Здоровья стало слишком много? Потерять хотите?
Подошли двое в черном. Смотрели с интересом. Большие, взрослые, пахнущие потом и табаком.
Тут Мишка и признался:
– Муркоков ловим. Потому что уже будущее.
Тот, что выглядел покрепче, начал разоряться:
– Петрович, ты слышал, да? Они у нас тут муркоков ловят! Лет тебе сколько, охотник на муркоков? Четырнадцать? И кто бы тебе лицензию выдал на такое дело? Вот жди шестнадцати, потом придешь в отдел за разрешением. А то - ишь каждый тут начнет по муркокам... А, ну, подобрали свои вещи, и бегом! Бегом, я сказал! А то загребем, привлечем, и будет всем больно, стыдно и обидно.
Мишка с Витькой отбежали за угол, но было еще слышно, как эти переговариваются:
– Так что, Петрович, как думаешь, мы и правда в будущем живем, что ли?
– А как же. В прошлом-то я кто был? Простой школьный учитель. А теперь я, выходит, кто? А? Гоняю тут охотников на муркоков. Типичное будущее, тьфу!
На бегу Витька еще пихнул Мишку локтем в бок и мотнул головой: мол, слышал, да? А тот только рукой махнул на бегу. Той, которая без биты. Просто махнул: мол, сам понимаю теперь.
А ведь молодец Витька, выходит. Всё правильно раскопал и догадался.
Но опять - возраст. Во всем виноват возраст. Надо скорее взрослеть, а уж тогда...
Не Галатея
Скульптор смотрел на нее влюбленными глазами, а она, нисколько не стесняясь своей наготы, вертелась, сгибалась и разгибалась перед большим, во всю стену, зеркалом. Да и чего ей было стесняться, если она столько времени даже не знала, что такое одежда?
– Это что?
– спросила она.
– Где?
– Вот это. Что это такое? Что это за складочка?
– она недовольно повернула прелестную головку и показала оттопыренным пальцем на свой бок.
– Ну, радость моя, это - складочка, которая всегда появляется, если согнуться вбок, но она красивая! Ты вся красивая! Это правда! Я люблю эту складочку! Я люблю всю тебя! А иначе бы...
– ...Ну, нет, - не слушала та, - складочку придется убрать. Лик-ви-ди-ро-вать,- по слогам, со вкусом произнесла она новое слово, пришедшее в голову.
– Но как же, солнышко...
– А это, вот это - что такое, а?
Она похлопала себя ладошкой по подбородку.
– Ты мне что, второй подбородок приделал, что ли?
– Какой второй подбородок?
– в ужасе всплеснул он руками.
– Что ты выдумываешь?
Она опустила голову вниз, плотно прижав подбородок к груди, и посмотрела искоса в зеркало:
– Вот же! Ты что, не видишь? Тоже мне - художник! Нет, так не пойдет. Это тоже надо будет убрать, - она еще раз взглянула в зеркало.
– ...И живот тоже. Ты слышишь?
– Но как...
– И еще, - она крутнулась, смотря в зеркало через плечо.
– Эта толстая задница не может принадлежать мне!
– Ты совершенна! Ты - закончена!
– Что-о-о? Как это - закончена? Это, - она выделила голосом, да еще рукой обвела свое отражение в зеркале, - никому показывать нельзя. Понимаешь? Немедленно, сию же секунду убери все это. Или...
– Хорошо, - сказал он, беря в руки молоток и перебирая на рабочем столе свои инструменты.
– Я все понял. Становись обратно.
...
Через день к нему пришел лучший друг, который видел рождение великого чуда с самого начала - от куска мрамора до почти живой в своей красоте и замершем жесте скульптуры.
– Ну, как? Ты уже закончил свою Галатею?
– Да, пожалуй, - протянул нехотя скульптор, мрачно сидящий на простом табурете в углу студии.
– Я могу поглядеть?
– Смотри...
Друг обошел вокруг скульптуры, накрытой белой простыней, приподнимая то один, то другой ее край, а потом отошел и сел на второй табурет возле скульптора. Помолчали немного.
– Ноги. Они просто прекрасны...
– Ага.
– И грудь. Ты знаешь, она...
– Да, конечно, - равнодушно кивнул скульптор.
– Эта шея...
– Угу... И бедра, и руки, и лицо... Слышал уже.
– Но...
– Вот именно. Ты тоже заметил?
– Это не она...
– Да. Это - не она.
Пигмалион вторую ночь сидел возле своей гениальной скульптуры, отвечающей всем критериям женской красоты. Но это была не она. Это была не Галатея.
Она не оживала.
Не попал
Своей жене Алексей сказал заранее, что поедет с друзьями на рыбалку.
На самом деле, рыбачить он совсем не любил, но иногда приходилось - "чисто по должности", как он сам говорил. Заместитель генерального - это такое, что не каждому дано сразу понять. Вот и приходилось рыбачить с некоторыми очень нужными для дела людьми. Но Алексею это было хоть и скучно, но все же не слишком напряжно. Все-таки метр девяносто пять роста и сто десять килограммов веса - никакого жира или сала - позволяли ему пить наравне со всеми и не терять притом голову. Ну, рыбалка - это же понятно, о чем, да?