Вторая книга

Гитлер Адольф

Таким образом Бисмарк более правильно оценил Французский менталитет, чем наши нынешние политические лидеры Германии. Он мог сделать это, потому что тот, кто сам имеет политические цели в виду, может также иметь внутреннее понимание политических целей, которые ставят перед собой другие. Для Бисмарка намерение Французской внешней политики четко установлено. Непонятно нашим современным лидерам, однако, поскольку у них отсутствует у каждого четкие политические мысли.

Если, кроме того, Франция, по случаю ее вступления в Мировую Войну, имела бы только намерение вернуть Эльзас-Лотарингию, как определенную цель, энергия Французского военного руководства далеко не была бы такой, как было. Политическое руководство, в частности, не крутилось бы вокруг определения, что казалось достойным величайшего восхищения на протяжении многих ситуаций во время Мировой Войны. Лежало, однако, в природе крупнейшей военной коалиции всех времен, что полное выполнение всех пожеланий мало возможно, поскольку внутренние интересы самих наций участников демонстрируют большие расхождения. Французское намерение [желание] полного

сглаживания Германии в Европе по-прежнему стояло против Английского желания предотвращения безусловной гегемонии Франции, как и Германии.

Таким образом, для сокращения Французских военных целей, важно было, чтобы Немецкий распад происходил в формах, которые еще не дали бы общественному мнению полностью осознать весь размер катастрофы. Во Франции узнали Немецкого Гренадера таким образом, что только колеблясь, с нетерпением ожидали возможности, что Франция может быть принуждена к выступлению одна для выполнения своей конечной политической цели. Позже, однако, под воздействием внутреннего поражения Германии, в настоящее время стало в целом видно, когда они могли бы решиться на таких действия, военный психоз в других частях мира уже настолько широко снизился, что односторонние действия со стороны Франции ради конечной цели такого масштаба уже не были бы выполнены без всякого сопротивления со стороны ее бывших союзников.

Таким образом, мы не говорим, что Франция отказалась от своей цели. Наоборот, она будет пытаться, так упорно, как и прежде, достичь в будущем, что не удалось в настоящем. Франция будет и в будущем, как только она почувствует себя способной своими силами или силами своих союзников, попытаться расчленить Германию, и попытаться занять берега Реки Рейн, чтобы, таким образом, чтобы иметь возможность применять Французские силы в другом месте, без угрозы для ее тыла. Так что Францию вовсе не раздражает ее намерения по изменению формы Немецкого Правительства, что еще более понятно после того, как сам Французский Народ, по сути, без какой-либо связи с его временной конституцией, цепляется изо всех сил за свои внешнеполитические идеи. Народ, который сам по себе всегда преследует определенные цели внешней политики, не обращает внимания на то, как он управляется - республика или монархия, буржуазная демократия или Якобинский террор, и не будет иметь понимания, что другой Народ, возможно, путем изменения его формы правления мог бы также провести изменение своих внешнеполитических целей. Поэтому ничего не изменится в отношении Франции к Германии как таковой, независимо от того, Рейх в Германии или Республика представляет нацию, или даже социалистический террор правит Государством.

Очевидно, что Франция не безразлична к Немецким событиям, но в то же время ее отношение определяется только вероятностью большего успеха, то есть, упрощения своей внешней политики, под воздействием определенной Немецкой формы правления. Франция желает Германии конституцию, которая позволит Франции ожидать наименьшего сопротивления уничтожению Германии. Поэтому, если Немецкая Республика в качестве специального знака своей ценности попытается побудить Французскую дружбу, на самом деле это будет самое разрушительное свидетельство ее недееспособности. Это приветствовали в Париже, только потому, что Франция рассматривает это в качестве малоценного для Германии. Ни в коем случае тем самым не говорят, что Франция будет противостоять этой Немецкой Республике иначе, чем это было в аналогичных условиях нашей правительственной слабости в прежние времена. На Реке Сене всегда больше любили Немецкую слабость, чем Немецкую силу, так как казалось, что она гарантирует внешнеполитической деятельности Франции легкий успех.

Эта Французская тенденция в коем случае не изменит тот факт, что Французский Народ страдает от недостатка территории. Ибо политика Франции на протяжении многих веков определялась не чисто экономическими бедствиями, но во многом более чувственными импульсами. Франция является классическим примером того, что чувство здоровой политики территориальных приобретений может легко изменяться с течением времени на свою противоположность, когда Народные принципы не будут определяющими, а так называемые правительственные национальные принципы займут их место. Французский национальный шовинизм отошел от Народной точки зрения до такой степени, что для удовлетворения простого щекотания власти, они Негритянизируют свою кровь, чтобы сохранить характер численно великой нации. Таким образом Франция будет вечным нарушителем мира во всем мире так долго, как решающий и главный урок не научит этот Народ однажды. Кроме того, никто лучше не характеризует характер Французского тщеславия, чем Шопенгауэр в своем высказывании: в Африке свои обезьяны, в Европе свои Французы.

Внешняя политика Франции всегда получала внутренний импульс из этой смеси тщеславия и мании величия. Кто в Германии хочет ждать и надеяться, что чем больше Франция чуждается рациональной ясности мышления, вследствие своей общей негрификации, она тем более однажды проведет изменения в своем расположении и намерениях по отношению к Германии?

Нет, независимо от того, как пойдет в дальнейшем развитие Европы, Франция, используя моментную Немецкую слабость и все дипломатические и военные возможности в своем распоряжении, всегда будет стремиться причинить вред нам и разделить наш Народ, так чтобы в конечном итоге довести его до полного распада.

Следовательно, для Германии любая коалиция, которая не означает сдерживание Франции сама по себе, недопустима.

Вера в Немецко-Русское взаимопонимание сама по себе является фантастической, пока в России правит режим, который пронизан только одной целью: перенести Большевистское отравление в Германию. Вполне

естественно, следовательно, что коммунистические элементы агитируют за Немецко-Русский союз. Тем самым они надеются, и справедливо, заиметь возможность привести Германию к Большевизму. Непонятно, однако, считают ли Немцы националисты, что это возможно - достичь договоренности с Государством, наибольший интерес которого представляет уничтожение этой самой национальной Германии. Очевидно, что если такой союз, наконец, родится сегодня, его результатом будет полное господство Еврейства в Германии точно так, как в России. Также непонятно мнение, что можно вести войну против капиталистической Западной Европы с этой Россией. Ибо, во-первых, современная Россия является ничем иным, как антикапиталистическим Государством. Это, конечно, страна, которая уничтожила свою собственную национальную экономику, но, тем не менее, только для того, чтобы дать международному финансовому капиталу возможность абсолютного контроля. Если бы это былоне так, как может быть, во-вторых, что сам капиталистический мир в Германии занимает позицию в пользу такого альянса? Это все-таки Еврейские органы печати с наиболее откровенными биржевыми интересами, которые поддерживают причины Немецко-Русского союза в Германии. Действительно ли считают, что Берлинская Ежедневная Газета или Франкфуртские Новости и все их иллюстрированные журналы выступают более или менее открыто за Большевистскую Россию, потому что последняя - антикапиталистическое Государство? В политике, это всегда проклятие, когда желание становится отцом мысли.

Конечно, можно предположить, что в самой России, могут произойти внутренние изменения в Большевистском мире, что Еврейский элемент, может быть, будет вытеснен более или менее Русским национальным элементом. Затем нельзя исключить возможность, что современная Большевистская Россия, на самом деле Еврейская капиталистическая, будет смещаться к [к] национальным антикапиталистическим тенденциям. В этом случае, на который указывают многие вещи, было бы мыслимо, и уверенно, что Западноевропейский капитализм серьезно займет позицию против России. Но тогда союз Германии с этой Россией также будет полным безумием. Думать, что такой альянс может быть как-то сохранен в тайне, так же необосновано, как надежда вооружиться для конфликта на основе военных приготовлений, которые сделаны тихо.

Тогда останется лишь два реальных варианта: или этот союз будет рассматриваться со стороны Западноевропейского мира, балансирующего против России, как опасность, или нет. Если да, то я не знаю, кто может всерьез верить, что будет для нас время вооружиться в порядке, способном по крайней мере, не допустить коллапса в первые 24 часа. Или люди действительно верят серьезно в то, что Франция будет ждать, пока мы не построим нашу ПВО и нашу противотанковую оборону? Или они считают, что это может произойти тайно в стране, в которой измена уже считается не бесстыдным, но мужественным поступком, достойным подражания? Нет, если Германия действительно хочет вступить в союз с Россией против Западной Европы, то Германия вновь станет полем исторической битвы завтра. Помимо этого, требуется совершенно необычная фантазия, чтобы представить себе, что Россия может каким-то образом прийти на помощь Германии, каким образом я не знаю. Единственным успехом таких действий будет то, что Россия сможет тем самым все-таки избежать катастрофы в течение некоторого времени, поскольку она разразится сперва над Германией. Но популярный стимул для такой борьбы против Германии, вряд ли может быть найден, особенно в западных Государствах. Только представьте Германию в союзе с реальной антикапиталистической Россией, а затем изобразите, как демократическая мировая Еврейская пресса будет мобилизовывать все инстинкты других наций против Германии. Как, особенно во Франции, полная гармония сразу же будут установлена между Французским национал-шовинизмом и Еврейской биржевой прессой. Действительно, пусть никто не путает этот процесс с борьбой Белых Русских Генералов против Большевизма в прежнее время. В 1919 и 1920 годах, национальная Белая Россия боролась против Еврейской биржевой революции, воистину международной капиталистической красной революцией в самом высоком смысле. Сегодня, однако, антикапиталистический Большевизм, став национальным, будет вести борьбу против мирового Еврейства. Тот, кто понимает важность печатной пропаганды и ее безграничные возможности для разжигания стран и мешающих людей, может себе представить, в какие оргии ненависти и страсти против Германии будут загнаны Европейские западные нации. Ибо тогда Германия не будет больше в союзе с Россией великой, следует отметить, этической, смелой идеи, но с расхитителями культуры человечества.

Прежде всего, не может быть лучших шансов для Французского правительства, чтобы справиться со своими внутренними трудностями, чем провести полностью безопасную борьбу против Германии в таком деле. Французский национал-шовинизм, может быть все более удовлетворен с тех пор, как, под защитой новой мировой коалиции, он мог бы подойти гораздо ближе к выполнению конечной цели войны. Так как независимо от характера союза между Германией и Россией, в военном отношении, одной только Германии придется выдерживать самые страшные удары. Полностью за исключением того факта, что Россия не граничит непосредственно с Германией и, следовательно, должна сама первая преодолеть Польское Государство - даже при покорении Польши Россией, которое как таковое совершенно невероятно - в лучшем случае такая помощь России может по сути прибыть на Немецкую территорию только тогда, когда Германии больше не существует. Но идея десантирования Русских дивизий где-либо в Германии полностью исключается до тех пор, пока Англия и Франция имеют полный контроль над Балтийским морем. Кроме того, высадка Русских войск в Германии невозможна из-за бесчисленных технических трудностей.