Вторая мировая война (Том 5-6)
Шрифт:
Ночью 16 августа Вышинский пригласил к себе посла США в Москве и, объяснив, что он желает избежать возможности недоразумения, зачитал следующее удивительное заявление: «Советское правительство не может, понятно, возражать против того, чтобы английские или американские самолеты сбрасывали оружие в район Варшавы, поскольку это дело американцев и англичан. Но оно решительно возражает против того, чтобы американские или английские самолеты после того, как они сбросили оружие в районе Варшавы, приземлялись на советской территории, поскольку советское правительство не желает связывать себя ни прямо, ни косвенно с авантюрой в Варшаве».
В тот же день я получил от Сталина следующую телеграмму, составленную в более мягких выражениях:
Маршал Сталин – премьер-министру
16 августа 1944 года
После беседы с г-ном Миколайчиком я распорядился, чтобы командование Красной Армии интенсивно сбрасывало вооружение в район Варшавы. Был также сброшен парашютист-связной, который, как докладывает командование, не добился цели, так как был убит немцами.
В дальнейшем, ознакомившись ближе с варшавским делом, я убедился, что варшавская акция представляет безрассудную
При создавшемся положении советское командование пришло к выводу, что оно должно отмежеваться от варшавской авантюры, так как оно не может нести ни прямой, ни косвенной ответственности за варшавскую акцию…
Как рассказывает Миколайчик, первый параграф этой телеграммы совершенно не соответствует действительности. Два офицера благополучно прибыли в Варшаву и были приняты польским командованием. Там также находился несколько дней советский полковник, отправлявший телеграммы в Москву через Лондон с просьбой оказать повстанцам поддержку.
18 августа я снова телеграфировал Идену:
Премьер-министр – министру иностранных дел
18 августа 1944 года
Я читал чрезвычайно равнодушную телеграмму американского комитета начальников штабов генералу Эйзенхауэру от 15 августа, которая была получена после того, как я послал вам свою последнюю телеграмму.
Здешние авиационные власти заверили меня, что американцы желают отправлять помощь для Варшавы из Англии и что эта операция вполне осуществима, понятно, при условии, что русские дадут свое согласие. Мне трудно допустить, что к русским обратились с просьбой предоставить возможности для посадки наших самолетов, прежде чем генерал Дулиттл рассмотрел вопрос об осуществимости этой операции. Очень важно, чтобы вы выяснили, осуществима она или нет.
Прежде чем президент, или я, или оба мы вместе обратимся с личным или совместным призывом к Сталину, понятно, необходимо, чтобы были устранены военные трудности.
В то же время я обратился к президенту:
Премьер-министр, Италия – президенту Рузвельту
18 августа 1944 года
1. Отказ русских разрешить американским самолетам доставлять припасы героическим повстанцам в Варшаве, усугубленный их полным нежеланием доставлять припасы по воздуху на расстояние лишь немногих десятков миль, является эпизодом, имеющим глубокое и далеко идущее серьезное значение. Если, – а это почти несомненно – после победы немцев в столице начнется массовая резня, то последствия этого полностью нельзя определить.
2. Я готов послать личное послание Сталину, если Вы считаете это разумным и если Вы сами пошлете отдельно аналогичное послание. Гораздо лучше двух отдельных посланий было бы совместное послание, подписанное нами обоими.
3. Победы, одерживаемые во Франции войсками Соединенных Штатов и Англии, значительно меняют ситуацию в Европе, и вполне может оказаться, что победа, завоеванная нашими армиями в Нормандии, затмит своим величием все, чего русские достигли в каком-либо отдельном случае. Я поэтому считаю, что они будут относиться с каким-то уважением к нашим словам, если они выражены ясно и просто. Мы являемся странами, которые защищают великие дела, и мы должны давать правильные советы во имя мира во всем мире, даже при наличии риска, что Сталин обидится. Весьма возможно, что он и не обидится.
Два дня спустя мы отправили следующий совместный призыв, составленный президентом.
Премьер-министр, Италия, и президент Рузвельт – маршалу Сталину
20 августа 1944 года
Мы думаем о том, какова будет реакция мирового общественного мнения, если антинацисты в Варшаве будут на самом деле покинуты. Мы полагаем, что все мы трое должны сделать все от нас зависящее, чтобы спасти возможно больше находящихся там патриотов. Мы надеемся, что Вы сбросите наиболее необходимое снабжение и оружие полякам – патриотам Варшавы. В ином случае, не согласитесь ли Вы помочь нашим самолетам сделать это весьма быстро? Мы надеемся, что Вы это одобрите. Фактор времени имеет крайне важное значение.
Мы получили следующий ответ:
Маршал Сталин – премьер-министру и президенту Рузвельту
22 августа 1944 года
Ваше и г-на Рузвельта послание относительно Варшавы я получил. Хочу высказать свои соображения.
Рано или поздно, но правда о кучке преступников, затеявших ради захвата власти варшавскую авантюру, станет всем известна. Эти люди использовали доверчивость варшавян, бросив многих почти безоружных людей под немецкие пушки, танки и авиацию. Создалось положение, когда каждый новый день используется не поляками для дела освобождения Варшавы, а гитлеровцами, бесчеловечно истребляющими жителей Варшавы.
С военной точки зрения создавшееся положение, привлекающее усиленное внимание немцев к Варшаве, также весьма невыгодно как для Красной Армии, так и для поляков. Между тем советские войска, встретившиеся в последнее время с новыми значительными попытками немцев перейти в контратаки, делают все возможное, чтобы сломить эти контратаки гитлеровцев и перейти на новое широкое наступление под Варшавой. Не может быть сомнения, что Красная Армия не пожалеет усилий, чтобы разбить немцев под Варшавой и освободить Варшаву для поляков. Это, будет лучшая и действительная помощь полякам-антинацистам.
Премьер-министр – президенту Рузвельту
25 августа 1944 года
Поскольку Сталин в своем ответе уклоняется от определенных вопросов, которые были поставлены, и ничего не добавляет к тому, что нам известно, я предлагаю дать ему ответ следующего содержания:
«Мы искренне желаем направить американские самолеты из Англии. Есть ли какие-либо причины, почему заправочные пункты, выделенные нам за русскими линиями, не могли бы быть использованы этими самолетами для посадки без предварительного выяснения, для каких целей они были использованы в пути? Этим способом Ваше правительство могло бы сохранить принцип отмежевания от данного эпизода. Мы уверены, что если поврежденные английские или американские самолеты совершат посадку за линией Ваших армий, то благодаря Вашей обычной любезности им будет оказана помощь. Наши симпатии на стороне этих «почти невооруженных людей», которых их исключительная преданность побудила атаковать немецкие танки, орудия и самолеты, но мы не заинтересованы в том, чтобы обвинять людей, подстрекавших к восстанию, к которому Московское радио, несомненно, призывало неоднократно. Мы не думаем, что с прекращением сопротивления кончатся гитлеровские зверства, а скорее считаем, что именно с этого момента они станут еще более чудовищными. Варшавская резня, несомненно, будет делом, чреватым неприятностями для нас, когда все мы встретимся в конце войны. Мы поэтому предлагаем послать самолеты, если Вы прямо этого не запретите».
В случае если он не даст ответа, по моему мнению, мы должны послать самолеты и выжидать дальнейшего развития событий. Я не могу поверить, чтобы с ними плохо обращались или чтобы их задержали. После того как эта телеграмма была подписана, я узнал, что русские даже пытаются забрать Ваши аэродромы под Полтавой и в других местах за линией их фронта.
Ответ был неблагоприятным.
Президент Рузвельт – премьер-министру
26 августа 1944 года
Я не считаю, что для общих перспектив войны будет выгодным, если я присоединюсь к Вам в предложенном послании Сталину, но я не возражаю против того, чтобы Вы отправили такое послание, если Вы сочтете это целесообразным. Делая такой вывод, я учитывал нынешнее отношение Дяди Дж. к оказанию помощи подпольным силам в Варшаве, как это указано в его послании Вам и мне, и его определенный отказ разрешить использование нами русских аэродромов для этой цели, а также теперешние переговоры американцев по вопросу о дальнейшем использовании других русских баз.
Я надеялся, что американцы поддержат нас в решительной акции. 1 сентября я принял польского премьера Миколайчика, только что возвратившегося из Москвы. Я мог предложить ему мало что утешительного. Он сообщил мне, что готов предложить политическое урегулирование с Люблинским комитетом, обещав им 14 мест в объединенном правительстве. Эти предложения обсуждались под огнем представителями самого польского подполья в Варшаве. Проект был принят единодушно. Большинство людей, участвовавших в принятии этих решений, год спустя было осуждено советским судом в Москве за «измену».
Премьер-министр – президенту Рузвельту
4 сентября 1944 года
Ниже следует текст отправленной в Москву сегодня вечером телеграммы, упомянутой в моей предшествующей телеграмме:
«Военный кабинет на своем сегодняшнем заседании рассмотрел последние сообщения о положении в Варшаве, которые показывают, что поляки, борющиеся там против немцев, находятся в отчаянном положении.
Военный кабинет желает, чтобы советское правительство знало, что общественное мнение в Англии глубоко тронуто событиями в Варшаве и ужасными страданиями поляков в этом городе. Независимо от того, что было правильно и что неправильно в организации Варшавского восстания, само население Варшавы нельзя считать ответственным за принятое решение. Наш народ не может понять, почему полякам в Варшаве не было отправлено никакой материальной помощи извне. Сейчас становится общеизвестным тот факт, что такая помощь не могла быть отправлена вследствие отказа Вашего правительства разрешить самолетам Соединенных Штатов приземляться на аэродромах, находящихся в руках русских. Если в довершение всего этого поляки в Варшаве теперь будут разгромлены немцами, как это, по нашим сведениям, и должно произойти через два-три дня, то потрясение общественного мнения здесь будет невероятно большим. Сам военный кабинет находит трудным понять отказ Вашего правительства считаться с обязательствами английского и американского правительств помогать полякам в Варшаве. Действия Вашего правительства, направленные к тому, чтобы не допустить оказания этой помощи, по нашему мнению, противоречат духу союзного сотрудничества, которому Вы и мы придаем такое большое значение как для настоящего времени, так и для будущего.
Из уважения к маршалу Сталину и к советским народам, с которыми мы искренне желаем сотрудничать в предстоящие годы, военный кабинет просил меня обратиться с этим новым призывом к Советскому правительству, чтобы оно оказало всю возможную помощь и прежде всего предоставило возможность самолетам Соединенных Штатов приземляться на Ваших аэродромах для этой цели».
Президент Рузвельт – премьер-министру
5 сентября 1944 года
Отвечаю на Вашу телеграмму. Я информирован моим военным разведывательным управлением, что сражающиеся поляки отступили из Варшавы и что город сейчас полностью в руках немцев.
Проблема помощи полякам в Варшаве поэтому, к сожалению, решена затяжкой и действиями немцев, и сейчас мы им, очевидно, помочь ничем не можем.
Я уже давно глубоко опечален нашей неспособностью оказывать достаточную помощь героическим защитникам Варшавы и надеюсь, что мы все же сможем вместе помочь Польше оказаться среди победителей в этой войне против нацистов.
10 сентября, после шести недель мучений, испытанных поляками, Кремль, очевидно, изменил свою тактику. Во второй половине этого дня снаряды советских орудий начали падать на восточные окрестности Варшавы, и советские самолеты вновь появились над городом. Польские коммунистические войска, выполняя советские приказы, пробились на окраину столицы. С 14 сентября советские военно-воздушные силы начали сбрасывать припасы, но раскрывались немногие парашюты, и многие контейнеры разбились и оказались бесполезными. На следующий день русские заняли пригород Прагу, но дальше не пошли. Они хотели, чтобы некоммунистические поляки были полностью уничтожены, и вместе с тем поддерживали мнение, будто они идут им на помощь. Тем временем немцы продолжали ликвидацию польских пунктов сопротивления во всем городе, переходя из дома в дом. Население постигла ужасная участь. Многие были высланы немцами. Призывы генерала Бура к советскому командующему генералу Рокоссовскому остались без ответа. Царил голод.