Вторая мировая война (Том 5-6)
Шрифт:
Дай мне знать, что ты сделаешь. Целую, У.
В такой атмосфере всеобщего доброжелательства Сталин прислал ответ:
Маршал Сталин – премьер-министру
10 мая 1945 года
Приветствую лично Вас, доблестные британские вооруженные силы и весь британский народ и сердечно поздравляю с великой победой над нашим общим врагом – германским империализмом. Эта историческая победа завершила совместную борьбу советских, британских и американских армий за освобождение Европы.
Я выражаю уверенность в дальнейшем успешном и счастливом развитии в послевоенный период дружественных отношений, сложившихся между нашими странами в период войны.
Я поручил нашему послу в Лондоне передать всем вам мои поздравления с
Безоговорочная капитуляция наших врагов явилась сигналом к величайшему взрыву радости в истории человечества. Вторая мировая война в Европе была доведена до конца. Как побежденные, так и победители испытывали невыразимое чувство облегчения. Но для нас как в Англии, так и во всей Британской империи, которые только одни участвовали в борьбе с первого до последнего дня и которые поставили свое существование в зависимость от ее исхода, это событие имело еще значение, непостижимое даже для наших самых могущественных и доблестных союзников. Для нас, усталых и измотанных, обедневших, но не устрашившихся, а теперь победивших – это был поистине великий момент. Мы возносили благодарение Богу за благороднейший из его даров – сознание того, что мы исполнили свой долг.
Глава 14
Тревожный период
В то время как германские армии в Италии отступали, войска Тито быстро продвинулись на итальянскую территорию на северо-востоке. Они надеялись до прибытия англо-американских войск захватить земли, на которые претендовали в этом районе, и в особенности занять Триест. Но американцы и мы не только были полны решимости не допустить такого урегулирования вопроса о границах до заключения мирного договора, мы также намеревались занять Триест с его великолепным портом в качестве важнейшего пункта снабжения для будущих оккупационных зон в Австрии. Наша позиция в отношении этих проблем была совершенно ясной, и соответственно этому генералу Александеру, который в марте посетил Тито в Белграде, было поручено принять необходимые меры.
1 мая Александер сообщил мне, что, по его расчету, войска 8-й армии достигнут Триеста в ближайшие 24 часа. Эти войска получили приказ занять Триест, якорную стоянку в Поле и линии коммуникаций между Италией и Австрией. При установлении связи с регулярными югославскими войсками предлагалось проявить большую осторожность во избежание вооруженных столкновений.
В тот же день Александер послал Тито телеграмму, уведомляя последнего о своих планах. «Они, – указывал он, – аналогичны планам, которые мы обсуждали в Белграде… Я полагаю, что любые Ваши силы, которые могут оказаться в районе моих операций, поступят под мое командование, как это Вы предложили во время наших недавних бесед в Белграде, и что сейчас Вы издадите приказ по этому поводу».
Мне он сообщил:
Фельдмаршал Александер – премьер-министру
1 мая 1945 года
Регулярные войска Тито сражаются сейчас в Триесте и уже заняли основную часть Истрии. Я совершенно уверен, что он не отведет своих войск, получив приказ об этом, если только русские не дадут ему указания сделать это.
Если объединенный англо-американский штаб прикажет мне занять всю Венецию-Джулию, в случае необходимости силой, мы наверняка будем вынуждены сражаться с югославской армией, которая будет опираться по меньшей мере на моральную поддержку русских. Мне кажется, что нам, пока мы не пошли на это, было бы также целесообразно подумать о настроении наших собственных войск в этом вопросе. Они горячо восхищаются партизанской армией Тито и очень сочувствуют ей в ее борьбе за свободу. Поэтому мы должны весьма тщательно взвесить, прежде чем предложить войскам отвернуться от общего врага для того, чтобы сразиться с союзником. Конечно, я не возьму на себя смелость судить о реакции нашего собственного народа, который Вы так хорошо знаете.
Войска Тито действительно вошли в Триест 30 апреля в надежде не только занять город и окружающий район, но и добиться капитуляции германского гарнизона в составе семи тысяч человек со всем их снаряжением. Только во второй половине следующего дня югославские войска установили связь с авангардом новозеландской 2-й дивизии западнее Монфальконе. 2 мая генерал Фрейберг и его новозеландские войска вступили в Триест, приняли капитуляцию германского гарнизона и заняли район порта.
5 мая Александер телеграфировал:
Фельдмаршал Александер – премьер-министру
5 мая 1945 года
Позиции Тито… сейчас гораздо более сильны с военной точки зрения, чем он предвидел в бытность мою в Белграде, и он желает воспользоваться этим. В то время он надеялся вступить в Триест после того, как я окончательно уйду оттуда. Сейчас он хочет обосноваться там, а мне разрешить лишь право пользования.
Мы должны учитывать, что после нашей встречи он побывал в Москве. Я полагаю, что он будет придерживаться нашего первоначального соглашения, если его можно будет уверить в том, что, когда Триест мне больше не понадобится в качестве базы для моих сил в Австрии, ему будет дозволено включить его в состав своей Новой Югославии.
Последняя фраза телеграммы Александера потребовала, чтобы я полностью разъяснил нашу политическую точку зрения.
Премьер-министр – фельдмаршалу Александеру
6 мая 1945 года
Мне нравится вся Ваша переписка с Тито. Я очень рад, что Вы вошли в Триест, Горицию и Монфальконе вовремя, с тем чтобы просунуть ногу в дверь. Тито, поддерживаемый Россией, будет усиленно напирать, но не думаю, чтобы они посмели атаковать Вас в вашем нынешнем положении. Если Вы не сумеете добиться удовлетворительного рабочего соглашения с Тито, то в этот спор должны будут вмешаться правительства. Не может быть и речи о том, чтобы вы заключили с ним какое-либо соглашение о включении Истрии или какой-либо части довоенной Италии в его Новую Югославию. Судьба этой части мира оставляется для решения за столом мирной конференции, и Вы, безусловно, должны поставить его об этом в известность [254] .
254
Выделено мной.
Неделей позже, 12 мая, после великих событий, которые произошли на западном фронте, от президента Трумэна прибыла весьма приятная и решительная телеграмма. Президент считал, что, если Тито добьется успеха, он, вероятно, потребует некоторых районов Южной Австрии, Венгрии и Греции. Хотя на карту, возможно, поставлены устойчивость Италии и ее отношения с Россией, однако сейчас проблема заключается не в том, чтобы встать на чью-то сторону в споре между Италией и Югославией или позволить втянуть себя в балканскую политику; речь идет о том, чтобы решить, намерены ли Англия и Америка дозволить своим союзникам заняться бесконтрольным захватом земель, т. е. прибегнуть к тактике, слишком напоминающей тактику Гитлера в Японии. Оккупация Триеста югославами имела бы более серьезные последствия – с этим связана не только непосредственная судьба этой территории.
Трумэн предложил проинформировать Сталина о наших планах в соответствии с ялтинским соглашением и в заключение заявил следующее: «Если мы будем держаться твердо в этом вопросе, так же как мы делаем это в вопросе о Польше, мы сможем надеяться избежать множества других аналогичных посягательств».
Нет нужды говорить, какое облегчение почувствовал я, получив от моего нового коллеги столь драгоценную поддержку.
Тем временем ситуация вокруг Триеста обострялась. Сначала Александер удовлетворился было согласием Тито поставить под командование союзников югославские строевые и нестроевые части, по крайней мере в тех районах, где мы вели операции, хотя, конечно, мы предпочли бы, чтобы они совсем ушли. Но югославские посты и часовые ограничивали наши передвижения. Их поведение как в Австрии, так и в Венеции-Джулии производило плохое впечатление на союзные войска как американские, так и английские. Наши солдаты были вынуждены наблюдать, не имея права вмешиваться, за действиями, оскорблявшими их чувства справедливости, и они считали, что потакают дурному делу. «В результате, – телеграфировал Александер, – неприязнь к Югославии сейчас заметно усиливается. Теперь можно быть уверенным в том, что любое решение, на основе которого мы разделили бы какой-либо район с югославскими войсками или партизанами либо позволили функционировать там югославской администрации, оказалось бы неосуществимым».