Вторая мировая война
Шрифт:
Новая опасность с воздуха почти целиком игнорировалась. Не считая двух зенитных батарей, установленных для защиты нефтяных цистерн флота и стоянки миноносцев, Скапа-Флоу не имела никакой противовоздушной обороны. Один аэродром, расположенный в Керкуолле, мог быть использован самолетами морской авиации, когда флот находился на базе, но не было принято никаких мер для немедленного привлечения королевских военно-воздушных сил к участию в обороне, а береговая радарная станция, несмотря на то, что она действовала, была не вполне эффективной. Были утверждены планы базирования двух эскадрилий истребителей в Уике, но это можно было практически осуществить лишь в 1940 году. Я потребовал разработки немедленного плана действия. К нашей противовоздушной обороне предъявлялись настолько большие требования, наши ресурсы были настолько ограниченны и наши уязвимые пункты, включая весь огромный Лондон, настолько многочисленны, что было бы бессмысленно просить многого. С другой стороны, нам нужно было оборонять от воздушного нападения лишь пять или шесть крупных
Казалось, самое главное заключалось в том, чтобы как можно скорее обеспечить суда орудиями, а пока что флоту оставалось снова, как в осенние дни 1914 года, начать «игру в прятки». На западном побережье Шотландии имеется много закрытых стоянок, которые можно легко защитить от подводных лодок при помощи сигнальных сетей и непрерывного патрулирования. Во время прошлой войны мы убедились, что маскировка представляет собой хорошую гарантию безопасности, но даже в те дни любопытство разведывательного самолета, к тому же, возможно, заправляемого горючим руками предателя, наполняло наши сердца страхом. Теперь, когда самолеты имели достаточный радиус действия, чтобы в любой момент заснять с воздуха все Британские острова, у нас не было никакой возможности надежно укрыться от нападений крупного масштаба как со стороны подводных лодок, так и авиации. Но так как нам приходилось заботиться об очень немногих судах, которые можно было часто передвигать с одного места на другое, и поскольку у нас не было никакого другого выхода, мы пошли на этот риск.
В первые две или три недели войны до окончания комплектования наших вспомогательных флотилий для борьбы с подводными лодками для того, чтобы восполнить пробелы, мы решили довольно широко использовать авианосцы для эскортирования невооруженных, неорганизованных и неконвоируемых судов, большое количество которых приближалось в это время к нашим берегам. Это был риск, но риск оправданный. Для этой цели был использован также авианосец «Корейджес», сопровождаемый четырьмя эсминцами.
17 сентября вечером двум эсминцам пришлось выйти на охоту за подводной лодкой, атаковавшей торговое судно. На закате, когда «Корейджес» стал под ветер для того, чтобы его самолеты могли сесть на палубу, он встретился с подводной лодкой, хотя при его неопределенном курсе был лишь один шанс из ста, что такая встреча произойдет. Из 1260 человек его экипажа утонуло 500, включая его командира капитана 1 ранга Мейкиг Джонса, который отказался покинуть корабль. За три дня до того еще один из наших авианосцев, которому впоследствии суждено было прославиться, «Арк Ройал», выполняя аналогичное задание, также подвергся нападению подводной лодки. К счастью, торпеды прошли мимо, а атаковавшую его подводную лодку немедленно потопили эсминцы сопровождения.
Одной из самых актуальных морских проблем, стоявших перед нами, была проблема эффективной борьбы с надводными рейдерами, которые неизбежно должны были появиться так же, как это произошло в 1914 году.
12 сентября я написал следующую служебную записку:
Военно-морской министр
начальнику военно-морского штаба
12 сентября 1939 года
Планы использования крейсеров
«В прошлом мы пытались защищать свою торговлю от внезапных нападений с помощью крейсеров, причем, учитывая огромные океанские пространства, которые надлежало контролировать, мы руководствовались принципом «чем больше, тем лучше». В поисках вражеских рейдеров и крейсеров даже небольшие крейсера могли играть свою роль, и в случае с «Эмденом» нам пришлось собрать более 20 судов, прежде чем удалось его поймать. Однако планы дальнего прицела требуют создания нового поискового соединения. В то время как крейсерская эскадра, состоящая из четырех судов, может вести поиски на фронте, скажем, 80 миль, один крейсер, сопровождаемый авианосцем, может охватить, по крайней мере, 300 миль, а если принять в расчет движение судна, то охватываемое расстояние увеличится до 400 миль. С другой стороны, можно опасаться, что рейдеры будущего будут представлять собой мощные суда, охотно вступающие в единоборство с отдельным кораблем. Простым увеличением числа небольших слабых крейсеров мы не сумеем очистить моря от мощных рейдеров. Более того, такие слабые крейсера явятся легкой добычей. Рейдер, который удастся наконец окружить, сумеет уничтожить один слабый корабль и прорваться сквозь кордон.
Каждое поисковое соединение должно быть способно найти, захватить и уничтожить противника. Для этой цели потребуется ряд крейсеров, более мощных, чем крейсера водоизмещением по 10 тысяч тонн, или крейсерские пары нашего десятитысячетонного типа. Их должны сопровождать небольшие авианосцы самого малого водоизмещения, несущие на борту одну или две дюжины самолетов. Идеальным поисковым соединением было такое – мощный корабль или два менее мощных корабля, плюс один авианосец, плюс четыре крупных эсминца, плюс два-три относительно быстроходных танкера специальной конструкции. Такое соединение было бы защищено в плавании от подводных
Эта политика формирования охотничьих групп, изложенная в моей служебной записке, политика создания правильно составленных охотничьих групп, способных вести поиски на большой площади и одолеть любой рейдер, попадающийся в районе поиска, осуществлялась нами, насколько это позволяли наши ограниченные ресурсы, и я коснусь этого вопроса в последующих главах. Та же идея в более развернутой форме была затем принята Соединенными Штатами в виде системы оперативных групп, явившейся важным вкладом в искусство войны на море.
К концу сентября у нас не было особых оснований для разочарования результатами первого этапа войны на море. Я чувствовал, что достаточно глубоко вник в работу этого большого министерства, которое я так хорошо знал и любил. Я теперь знал, где что делается и где что предполагается делать. Я знал, где что находится. Я посетил все главные военно-морские базы и виделся со всеми командующими. По существующему положению военно-морской министр «несет ответственность перед короной и парламентом за всю деятельность военно-морского министерства», и я, бесспорно, был готов нести эту ответственность не только по форме, но и по существу.
В общем, сентябрь был вполне успешным и плодотворным месяцем для нашего военно-морского флота. Мы совершили огромный, трудный и опасный переход от мира к войне. В первые несколько недель нашему торговому флоту, подвергшемуся неожиданному нападению немецких подводных лодок, вопреки официальным международным соглашениям о подводной войне, пришлось поплатиться. Однако теперь система конвоев уже действовала полностью, и наши торговые суда, десятками выходившие каждый день из наших портов, имели на корме орудия, иногда зенитные, и ядро обученных артиллеристов.
Траулеры, снабженные прибором «Асдик», и другие небольшие корабли, вооруженные глубинными бомбами, подготовленные нашим Министерством еще до начала подводной войны, каждый день вступали в строй, имея на борту обученные команды. Мы все считали, что первая атака немецких подводных лодок на английские торговые суда отбита и что угроза находится под надежным и усиливающимся контролем. Было очевидно, что немцы будут строить подводные лодки сотнями, и никто не сомневался, что целые стаи их уже находятся на стапелях на различных этапах строительства. Через год-полтора мы должны были ожидать начала широкой подводной войны. Однако мы надеялись, что к тому времени наши многочисленные новые флотилии и суда для борьбы с подводными лодками, строительство которых осуществлялось в первую очередь, будут готовы и значительно превзойдут силы противника. Острый недостаток в зенитных орудиях, особенно в орудиях калибра 3,7 дюйма, и «Бофорс», к сожалению, мог быть восполнен лишь через много месяцев. Однако были приняты меры к тому, чтобы в пределах наших возможностей обеспечить оборону наших военно-морских баз. А тем временем флот, господствовавший на океанах, должен был продолжать «игру в прятки».
На морских просторах противник пока не представлял какой-либо угрозы нашим интересам. После временного прекращения плавания по Средиземному морю наши суда вскоре снова стали пользоваться этим неоценимым коридором. В то же время переброска экспедиционных войск во Францию протекала бесперебойно. Флот метрополии «где-то на севере» был готов пресечь любую вылазку, которую мог предпринять противник своим небольшим числом тяжелых кораблей. Блокада Германии осуществлялась теми же методами, что и в предыдущей войне. Отряд патрулирования в северных водах охранял район между Шотландией и Исландией, и к концу первого месяца войны мы захватили около 300 тысяч тонн товаров, предназначавшихся для Германии, против 140 тысяч тонн, потерянных нами в результате действий врага на море. На океанах наши крейсера выслеживали немецкие корабли и в то же время обеспечивали защиту наших торговых судов от нападения рейдеров. Таким образом, немецкое торговое судоходство прекратилось. К концу сентября около 325 немецких судов общим водоизмещением 750 тысяч тонн стояли в иностранных портах без движения. Поэтому их так мало попало в наши руки.
Наши союзники тоже играли свою роль. Французы принимали активное участие в контроле над Средиземным морем. Во внутренних водах и в Бискайском заливе они помогали нам вести войну с немецкими подводными лодками, а в центральной части Атлантики крупные силы, базировавшиеся на Дакар, были включены в разработанный союзниками план борьбы против надводных рейдеров.
Молодой польский флот тоже отличился. Еще в начале войны три новейших эсминца и две подводные лодки, «Вилк» и «Ожел», бежали из Польши и, несмотря на немецкие корабли в Балтийском море, успешно достигли Англии. История бегства подводной лодки «Ожел» весьма поучительна. Выйдя из Гдыни, когда немцы вторглись в Польшу, она сначала плавала в Балтийском море, а затем 15 сентября зашла в нейтральный порт Таллинн, чтобы высадить своего больного капитана. Эстонские власти решили интернировать лодку, выставили охрану, изъяли карты и вынули затворы из орудий. Однако командир лодки не растерялся и, сломив сопротивление охраны, вышел в море. В последующие недели за подводной лодкой непрерывно охотились дозоры на море и в воздухе, но в конце концов ей удалось выбраться из Балтийского моря в Северное, несмотря на отсутствие карт. Здесь она сумела сообщить по радио одной английской станции свое местонахождение, и 14 октября ее встретил и сопроводил английский эсминец.