Вторая половинка
Шрифт:
– А вот прямо сейчас и пойду, - не желая затягивать прощание, отозвалась я.
Нелегко прощаться было, но и выбора у меня нет. Вышла из дому, на душе грусть-тоска из-за расставания с родными. Как там матушка одна со всем управляться будет? Но делать нечего, обещала свершить несвершаемое, вот и пойду удачу искать, авось да повезёт. Не зря ж ведьма сказывала, что не поручила бы задание, не будь она уверена, что справлюсь.
Хотя и про деньги она зарекалась, мол, появятся, а вот нет их, а как раз их-то первым делом найти и надобно. Дай-то бог, чтобы матушка про позор мой не прознала, ей после болезни лишние волнения ни к
По обыкновению, если кто-то в дальнюю дорогу собирается, то на порог его не провожают, а то дороги назад не будет. Так и сейчас, распрощались в доме, и вот уже стою я во дворе. Кинула последний взгляд на родную халупу, поклонилась на прощание родной мельничке-кормилице.
– А хозяюшка где?
– раздался из-за спины знакомый мужской голос.
Оборачиваюсь. И чувствую, как щёки жарким румянцем заливаются, а ноги-предательницы вот-вот подогнутся. Стоит возле нашей калитки друг мой сердечный, тот самый, о котором только что вспоминала. Возликовало всё в душе: вот и решилась одна из задачек. Он же ещё три зимы назад, слухов не боясь, свататься хотел, да увы, не успел. Забрали его за долги семейные в гладиаторы. Так и не сложилось у нас тогда, а теперь вот пришёл.
А как заматерел-то! Любо-дорого посмотреть. Вытянулся больше прежнего, в плечах раздался, в волосах серебрятся пряди ранней седины. Видать, потрепала его жизнь. Но ему идёт. Хо-о-оро-ош, м-да-а…
– Лея, - смотря своими зелёными глазищами в самую душу, шепчет он.
– Рен… - выдыхаю.
– Как ты… здесь-то?
– Долг пришёл вернуть, - молвит и неожиданно отводит взгляд.
– А-а-а… - с тоской вздыхаю, надеялась-то услышать, что откупился он да за мной пришёл. Вот так надежды и крушатся. Ни звона, ни осколков тебе, только боль в груди, и глаза защипало. Нашла, называется, вторую половинку, не отходя от дома. Одной проблемой стало бы меньше. Ан нет. Хотя… - Долг?
– Да. Вот. Тут тридцать пять золотых, - отвечает, а я голову ломаю: это когда же он столько задолжать нам успел?
– Выкупила меня вдова герцога Евлентия.
– Кто?
– не поняла я.
– Леди… - он запнулся на полуслове, но продолжил: - Вдова герцога Евлентия Велонширского, - а сам всматривается в моё лицо, словно ищет в нём что-то, а мне… мне бы в чувствах собственных разобраться.
– Зачем выкупила?
– прищурилась я, уже подозревая, что ответ мне не понравится.
– И мы к этому каким боком? Что за долг-то такой?
– Ну-у-у… не знаю зачем, - ускользнул от необходимости пояснять.
– Вот я… и это… ну-у-у… В общем, решил, коли не смог тогда мужем стать… я ж слыхал про горе ваше… про батю твоего…
Сердечко аж выпрыгивает из груди, бьётся где-то в горле. Значит, неправильно я всё поняла. Не забыл он обо мне, на арене богами проклятой кровью да потом обливаясь. Неужто всё-таки свататься будет?!
– Так вот… сказал, мол, долг у меня перед вами. Вот леди и отсыпала денег, велела отнести… - он замялся.
– На вот. Думаю, в хозяйстве не помешают.
Внутри всё закипело вмиг. Откупиться вздумал! Гад. Сволочь! Да я ж… А вот что я-то? Деньги нужны? Нужны. Хотела их найти? Хотела. Так чего ерепенюсь, коль они сами в руки идут? Чай и так давно надежду потеряла, да по сути засватанной-то так и не была. Поняла я всё: и зачем он герцогине надобен, и почему ко мне в дом заявился. Не без труда, но внутренний огонь погасила. Деньги приняла.
– Уходи, - говорю, ощущая, что в любой момент опять сорвусь и рычать начну, аки дикий зверь.
Отвернулась я, слёзы непрошенные скрывая, и замерла, ожидая - вот сейчас лягут сильные мужские руки на мои плечи, обнимет, покается. Ан нет. Ушёл, ни единого слова не молвив. Усмирила я выскакивающее из груди сердечко, слёзы вытерла да вернулась в хибару.
– Что ж ты воротилась-то?!
– всполошилась мать.
– Примета ж дурная, пути не будет…
– Вот, - протягиваю ей деньги.
А та за сердце схватилась и с места сойти не может.
– Откуда ж это столько-то?
– Где было, там уж нет больше, - не желая вдаваться в подробности, отвечаю.
– В тот день, как тебя змея укусила, Фрол приходил.
– Да никак ты матери соврала, да сама к этому ироду бегать повадилась?
– побледнела она.
– Нет, мама, - грустно вздыхаю, думая, что может так бы оно и проще было бы. Пусть мерзок Фрол, но хоть бы душа не болела.
– Не его это деньги, но ему отдать тридцать золотых надобно.
– Что ж так много-то… - воззрилась на меня мать, словно я чудо какое заморское.
– Мне то не ведомо, но сказано было: не отдадим в срок, отберут и дом, и мельницу.
– Ох… - только и смогла выдохнуть она, но за деньгами всё же потянулась.
– Когда ж срок-то?
– Полтора месяца осталось, - отвечаю.
– Так что спрячь. Не дай бог в холодную пору вас со двора погонят. А так… так спокойна буду. И не спрашивай, где деньги взяла, - заметив немой вопрос в её глазах, предупредила я.
– Вот теперь пойду, с чистым сердцем.
Глава 2 Напрямик ближе, а кругом-то скорее!
Не будите во мне зверя, а то проснётся… и ничего не сделает, гад!
Снова распрощалась я с родными, вышла за порог. Оглянулась по сторонам. Да и пошла полем-лесом. По дороге уходить совсем не хотелось. Только досужие взгляды притягивать. Да и вообще нашу семью так любили в селе, что ненароком могли и камнями забросать. А после встречи с Реном и расставания с родными на душе и так пакостно, так что как-нибудь без колкостей от сельских кумушек обойдусь лучше.
Бреду. Куда? Сама того не ведаю. С того дня, как матушка Катиона у нас побывала, чего я только не передумала, но ничего дельного так и не измыслила. Знала лишь, что первым делом денег добыть надобно, а там уж как путь-дорога ляжет.
И вот теперь всё внезапно изменилось. Благо от судьбы чести лишиться за деньги боги миловали. Значит, пойду, куда ноги поведут, а там, в чужих-то краях, кто знает, что меня ждёт? Может, боги будут милостивы, и сдюжу я задачку ведьмину выполнить?
Иду себе, а мысли знай к Ренару возвращаются. Вольный он теперь, да не мой. Чует, поганец, вину за собой. У нас же не так, как в соседних королевствах некоторых, где сосватать - полдела, а жениться можно и передумать. В нашем родном Ардоне испокон веков сватовство да помолвка сродни свадьбе, опосля него мужчина уже не женихом, а мужем считается, да к жене в дом уходит. Вот он и понимает, что позор на мою голову накликал, ведь в селе многие знали, что он свататься собирался. Теперь вот даже денег приволок. Откупиться решил. Интересно, неужто совесть совсем не мучит?