Вторая родина

Хорошая погода установилась со второй половины октября. Здесь, в Южном полушарии, под девятнадцатым градусом широты, между экватором и тропиком Козерога, зима не бывает холодной, а весна начинается в октябре. [1]

Обитателям Новой Швейцарии не терпелось приступить к привычным летним работам.

После одиннадцати лет, проведенных на этой земле, колонисты так и не знали, принадлежит ли она к материку, омываемому Индийским океаном, или географы должны считать ее островом.

Появление в доме Церматтов молодой англичанки, найденной Фрицем у подножия Дымящейся горы, сделало жизнь семьи счастливее, если, конечно, можно говорить о счастье в подобных условиях. Но временами всех по-прежнему посещало грустное настроение, вызванное страхом за будущее, тоской по родине, все угасающей надеждой на спасение и просто естественной потребностью общения с другими людьми.

В этот день господин Церматт встал рано и, выйдя за ограду Скального дома, направился к Шакальему ручью. На берегу со своими снастями для рыбной ловли уже стояли Фриц и Жак. Вскоре к ним присоединился и Франц. Только соня Эрнст никак не мог расстаться со своим одеялом.

Дженни и госпожа Церматт тоже были уже на ногах, занимаясь утренними домашними делами.

— Неплохой денек сегодня, не так ли, отец? — произнес Жак.

— Да, сынок, — откликнулся Церматт, — полагаю, что за ним последуют не менее чудесные дни, как обычно в начале весны.

— Чем будем заниматься? — спросил Франц.

— Мы с Жаком — удить рыбу, — ответил Фриц, он уже приготовил сети и удочки.

— В заливе? — поинтересовался отец.

— Нет, поднимемся вверх по речке до запруды. Там наловим рыбы даже больше, чем нужно для завтрака.

— А что будем делать еще? — не унимался Жак.

— Без работы не останемся, — сказал Церматт. — После полудня думаю отправиться в Соколиное Гнездо, проверить, не требует ли летний дом какого-либо ремонта. Этими погожими весенними днями нужно осмотреть и фермы — Лесной бугор, Сахарную Голову, Кабаний брод и дачу Панорамный холм; позаботиться о животных, оценить состояние полей и плантаций…

— Да, разумеется, отец, — поддержал его Фриц, — но, надеюсь, и для рыбалки найдется два-три свободных часа.

— О, — вскричал Жак, — я уже вижу прекрасную форель, попавшуюся на крючок! Гоп-ля! Гоп-ля! — Юноша, весело приговаривая, дергал привычным жестом удочку, как бы снимая с крючка воображаемую рыбу. — Скорей в дорогу!

Франц охотнее остался бы дома, обычно он посвящал утренние часы занятиям. Но брат так настойчиво его подгонял, что ничего другого, как последовать за ним, не оставалось.

Трое юношей уже направились к реке, но голос отца остановил их:

— Дорогие мои, нетерпеливое желание заняться рыбной ловлей заставило вас забыть…

— Что? — обернулся Жак.

— То, что делаем каждый год в первые весенние дни. Фриц подошел к отцу и, потирая лоб, задумался:

— Что бы это могло быть?

— Фриц, неужели ты не помнишь? А ты, Жак?

— Может быть… — неуверенно начал Жак, — …мы тебя не поцеловали и не поздравили, как всегда,

— Нет, вовсе не это, — протирая глаза и потягиваясь, прокричал появившийся за оградой Эрнст.

— Ты, верно, думаешь, лакомка Эрнст, что мы забыли позавтракать, — насмешливо произнес Жак, намекая на известную всем слабость брата, большого любителя вкусно поесть.

— Нет, — возразил Эрнст, — не об этом речь. Отец хочет напомнить о традиции, которой мы следуем каждый год: давать два пушечных залпа с батареи Акульего острова в один из первых дней весны.

— Именно это, — подтвердил Церматт.

Действительно, ежегодно после сезона дождей, в один из погожих дней второй половины октября Фриц и Жак отправлялись на лодке на находящийся при входе в бухту Спасения островок, поднимались на вершину холма, водружали швейцарский флаг и давали два пушечных залпа, отчетливо слышных в Скальном доме. Затем по привычке окидывали взглядом морской простор. Не видно ли какого-либо судна вблизи острова? Тогда оно зайдет в залив, привлеченное выстрелом. А возможно, где-то рядом есть несчастные, тоже потерпевшие кораблекрушение и выброшенные на эти берега, которые только кажутся необитаемыми? Не станут ли эти два залпа для них спасением?

— Да, мы действительно чуть не забыли о нашей обязанности, — сказал Фриц. — Жак, приготовь поскорее каяк, [2] через час мы должны возвратиться.

— Ну к чему этот артиллерийский грохот, — недовольно заворчал Эрнст. — Столько лет палим из пушек, а в ответ — только эхо. Зачем даром расходовать порох?

— Узнаю тебя, братец, — ухмыльнулся Жак. — По-твоему, мы должны получать ровно столько выгоды, сколько стоят два пушечных залпа. В противном случае пусть пушки лучше молчат.

— Конечно, ты не прав, Эрнст, если в самом деле так считаешь, — заметил отец. — Я не думаю, что это так уж бесполезно. Поднятый флаг на вершине холма вряд ли кто увидит с открытого океана, тогда как пушечные выстрелы слышны на расстоянии доброй мили. [3] И очень неразумно не использовать такой шанс — дать сигнал о нашем присутствии проходящему мимо кораблю.

— Но тогда следовало бы стрелять дважды в день — утром и вечером, — доказывал свое Эрнст.

— Разумеется. Так, кстати, и поступают моряки, — согласился с ним Жак.

— Это совсем другое дело. Они не рискуют остаться без пороха, — не сдавался упрямый Эрнст.

— Пороха у нас предостаточно, — попробовал успокоить сына Церматт. — Два раза в год — весной и осенью по два залпа — расход незначительный. Мне не хотелось бы отказываться от этой традиции.

— Отец прав, — рассудил Жак. — А уж если эти выстрелы и потревожат эхо между Скальным домом и Соколиным Гнездом, то Эрнст пошлет ему извинение в стихах. Эхо будет в восторге. Пойдем, Фриц.

— Но надо предупредить маму, — сказал Франц.