Вторая тайна золотого ключика
Шрифт:
– Пустяки, - заметил Шарабан, умело заваривая кофе.
– Четвертую часть ежедневной выручки в театре.
– Четвертую!!!
– ахнул Карабас и сел на стул, который тут же развалился. В кабинете специально поставили такие стулья, чтобы посетители не засиживались.
– Я хотел сказать третью, - поправился Шарабан. И налил себе полный стакан кофе с молоком.
– Третью!!!
–
– Ах, как права была эта плутовка Алиса!
– Я хотел сказать половину, - заметил Шарабан.
– Стоп! Я согласен!
– И Карабас сел на подоконник, который не сломался, как стул. Шарабан Барабан просто не предусмотрел, что гость может сесть на подоконник.
– Ты вовремя согласился, - заметил родственник.
– А то я мог бы попросить и три четверти! Напиши мне расписочку, дорогой Карабас Барабас, в том, что ты обязуешься ежедневно выдавать мне ровно половину всех денег, полученных за представление, я пока напишу указ.
– Ладно, - сказал Карабас.
– Напишу.
Оба взяли по автоматическому гусиному перу, поплевали на перья «для верности» и, пыхтя, стали писать.
– Уф! Написал!
– сказал Шарабан Барабан, откинувшись в кресле и вздохнув от непривычного труда.
– Хоть прочитал бы, а?
– попросил Карабас.
– Пожалуйста, дорогой Карабас Барабас!
– вежливо ответил Шарабан, надел для важности очки без стекол и скрипучим голосом начал читать:
Именем Тарабарского короля!
Ввиду того, что так называемый папа Карло является шарманщиком без диплома, театр у него отобрать.
В возмещение убытков предоставить шарманщику Карло памятный подарок - литографию «Портрет Тарабарского короля», отпечатанный в собственной Его Величества типографии, а также копию данного указа.
Отобранный театр передать известному театральному деятелю, доктору кукольных наук Карабасу Барабасу и его родственнику Шарабану Барабану - известному ценителю искусств.
Подпись - Тарабарский король
– Вот это указ! В самый раз!
– Карабас даже подскочил от восторга.
– Значит, театр мой?
– Наш, дорогой Карабас Барабас! Не надо быть собственником. Театр - общий. Твой и мой.
– Ну да, мой и твой, - кисло промямлил Карабас.
– Давай же скорее указ!
– Его надо переписать!
– вздохнул Шарабан.
– У меня ужасный почерк! Эй, Писарь!
– И он позвонил в большой колокольчик, точьв-точь такой, в какой звонит школьный сторож, если испортится электрический звонок. Только этот звонок был золотой и, разумеется, был сделан на деньги тех, кто платит налоги.
Тут же вошел Писарь и поклонился. Он старался быть дисциплинированным. Не будешь дисциплинированным - потеряешь работу.
– Что угодно, господин чуть ли не министр?
– вежливо спросил Писарь.
– Мне угодно, чтобы ты переписал эту бумагу, - небрежно заметил Шарабан, - да поскорее! Чтобы через полчаса было готово! И без единой кляксы!
– У меня по чистописанию всегда было пять, - хмуро сказал Писарь, свернув указ в трубочку, посмотрел в нее на чуть ли не министра и ушел.
– Какой нахал!
– заметил Шарабан и допил кофе.
– А вы, бесценный Карабас Барабас, идите к театру! К нашему театру! А вслед за вами туда придут солдаты с указом! Хи-хи-хи!
– Обожаемый Шарабан Барабан!
– простонал Карабас.
– Обожаемый Карабас Барабас!
– прослезился Шарабан.
– Несравненный Шара… Скорее, в театр, в театр!
– И он пулей выскочил из комнаты.
Но Шарабан этого не заметил.
– Несравненный Карабас Барабас! Где же он?!
– И Шарабан бросился к окну, которое не открывалось уже двадцать четыре года из-за боязни сквозняков и уличного шума.
Между тем Карабас Барабас и его компания уже мчались по улице. Первым вприпрыжку, как козел, бежал Дуремар и громче всех кричал:
– Скорее! В театр! Да здравствует искусство! Я буду кассиром!
Тут он поскользнулся и шлепнулся в лужу. Но никто не стал его поднимать. Все торопились. Каждый хотел быть кассиром.
4. КОРОЛЬ ИЗДАЛ УКАЗ
Писарь уселся за свой столик, выключил радио, которое передавало рекламу консервов из тухлой рыбы, прочел указ и только ахнул:
– Какой ужас! У папы Карло хотят отобрать театр! Неужели я больше никогда не увижу его представления?.. А несчастные артисты снова попадут в плен к Карабасу! Скорее предупредить их!
– Он так быстро вскочил, что пролил чернила на брюки, но не стал отдавать их в стирку - некогда было. Он выскочил на улицу и помчался прямо к театру проходными дворами, кривыми переулками и сквозь дыры в заборах, через которые лазили обычно только бродячие собаки да толстые крысы, объевшиеся в личной кухне Тарабарского короля.
А на площади перед театром, ничего не подозревая, продолжали танцевать Буратино и его приятели.
И вот сюда откуда-то с забора свалился Писарь. Он совсем запыхался от быстрого бега и еле простонал:
– Стойте! Стойте!
Но Буратино и его приятели не желали стоять на месте. Они мигом затащили Писаря в круг, взяли его за руки, и он запел в ритме танца:
– Не могу я танцевать!
Дело важное весьма!
И тогда все остановились, и папа Карло сказал, протерев очки: