Вторая жизнь Беллы
Шрифт:
Пока Белла ела, Эдвард решил не поднимать неприятную тему. Он любовался девушкой, её безупречными манерами, её красотой. Не отказалась Белла и от вина, но много пить не стала. Затем они поднялись в комнату. Белла шла впереди и, едва переступив порог, она развернулась и обняла Эдварда.
— Ты поверишь, если я скажу, что всё было под контролем? — Прошептала девушка ему на ухо, обдав горячим воздухом кожу вампира. — Ты напрасно волновался. И тебе стоило показаться — тогда мы с Джейкобом побегали бы по лесу в другой день.
— Правда?
— Конечно. Почему ты считаешь, что
Эдвард не нашёл, что ответить. Сказать Белле, что он сомневается не в ней, а в себе?.. Или он на самом деле не верит, что эта замечательная девушка может любить его, чудовище без души?..
— Белла… Я должен тебе кое в чём признаться. — Решился наконец Эдвард.
— В чём? Ты не девственник? — Игриво усмехнулась Белла.
Эдвард тоже посмеялся, но шутку не поддержал.
— Понимаешь, ты многого обо мне не знаешь, — они опустились на кровать, так как разговор предстоял долгий и сложный. Эдвард взял руку Беллы в свою — так он сможет по изменившемуся пульсу понять реакцию девушки на его признание. Всё-таки неудобно, что он не может читать её мысли. Иногда он бы всё был готов отдать за эту возможность. А теперь из-за щитов, которые девушка носила постоянно, он даже пульс её мог услышать лишь при прикосновении.
— И чего же? — Заинтересованно приподняла бровь Белла, но руку свою забирать не стала. Наоборот, начала немного поглаживать пальцами его ладонь, чем сбивала Эдварда с мысли.
— Ты знаешь, что я не всегда жил в семье Карлайла. Был период когда я взбунтовался и решил жить самостоятельно. И попробовать кровь людей.
Искоса взглянув на Беллу, Эдвард заметил на её лице лишь внимание и интерес, никакого отвращения. Да и пульс не изменился. И он продолжил:
— И я убивал людей. Они были негодяями — насильниками, убийцами, сторожившими свою жертву. А в итоге стали жертвами сами. Я видел все их грязные мысли, Белла. Считал себя судьёй, вершителем судеб и орудием справедливости.
Белла растроганно улыбнулась — именно эта черта привлекла её когда-то в Тёмном Лорде, помимо силы, конечно же. Тот в начале своей деятельности тоже был увлечен идеей справедливости, считал себя тем, кто построит новый мир. Эта идейность и амбициозность не могла не привлекать Беллу, считающую эти качества едва ли не самыми важными. Вот и в Эдварде она разглядела это, хотя парень явно задвинул свои амбиции под влиянием идей Карлайла. Но зато в отличие от Волдеморта, Эдвард сохранил рассудок. И его идеи не развязали войну. Он всего лишь избавил мир от нескольких ублюдков, только и всего.
Эдвард, взглянувший в этот момент на Беллу, закашлялся. Он ожидал увидеть неприятие, осуждение, но никак не умиление и восторг. Она точно поняла, о чём он говорил?..
— Я считал, что вершу правосудие, но я просто был таким же убийцей, как они. Понимаешь? За десять лет скитаний, я убил не десятки — сотни людей. Да, мерзавцев и негодяев, но они были людьми!.. А я — чудовище, бездушный монстр, просто оказался сильнее, и…
— Эдвард, подожди! — Прервала Белла его самобичевание. — Ты помнишь, что я сказала Карлайлу, когда сожгла тех кочевников? Я сказала, что своим поступком спасла больше жизней, чем отняла. То же самое касается и тебя. Этих людей всё равно ждала бы смертная казнь, ну или пожизненная каторга — что куда хуже. Да и кому, как не тебе, судить их?
— Что… Что ты имеешь в виду? — Сдвинул брови Эдвард.
— Ты читаешь мысли людей. Человеческий суд может быть несправедлив: там могут оправдать преступника или осудить невинного. И только ты точно знаешь, кто виновен, а кто нет. Так кому же судить, как не тебе?
Эдвард задумался. В таком ключе он ещё никогда об этом не думал. Но если так посудить, то у него действительно были исключены ошибки, возможные у простых людей при вынесении приговора. И всё же, имел ли он право?..
— Кроме того, ты вампир, Эдвард. Как бы Карлайл не пытался привить вам представление о ценности человеческой жизни, питаться кровью людей для вас — естественно. Ты попытался договориться со своей совестью и найти компромисс, а большинство об этом даже и не задумалось бы, просто следуя инстинктам. Ты не лишал жизни кого-то невиновного. В этом ты гораздо чище и светлее меня, Эдвард…
— Что?..
Парень неверящим взглядом смотрел на неё — и Белла горько усмехнулась.
— Что же, раз сегодня у нас вечер откровений, то я расскажу тебе о своей прошлой жизни, Эдвард. Ты не ослышался: я не так чиста, как ты думаешь. Я гораздо хуже тебя. Ты убивал преступников ради пропитания, но при этом защищал простых людей. А вот на войне не бывает простых людей. Есть лишь свои и враги. И я убивала гражданских, так как это могло принести нам победу. И пытала — даже детей.
— Детей? — В ужасе переспросил Эдвард. — Нет, нет… Этого не может быть, ты бы не стала!..
— Но я это делала. На тот момент они считались совершеннолетними, но они всё ещё были учениками. Да и потом, когда мы напали на школу, нам пришлось сражаться с фактически детьми…
— Но зачем вам было нападать на школу?..
— Позволь рассказать тебе, Эдвард, как был устроен наш магический мир…
Было уже глубоко за полночь, когда Белла закончила свой рассказ. Она рассказала всё — и об иерархии магического мира, и о противостоянии урождённых волшебников с маглорожденными, и о подчинённом положении магических рас. Рассказала о Тёмном Лорде, его идеях, о своей роли в той войне, о заключении в Азкабан. И теперь ждала вопросов.
— Так, значит, вампиры у вас занимают подчинённое положение по отношению к волшебникам? И их это устраивает?
Белла хмыкнула. Кто бы мог подумать, что это будет первым, о чём Эдвард спросит.
— Не устраивало. Потому они и присоединились к армии Тёмного Лорда. Он обещал им свободу и права. Но это, разумеется, была ложь.
— Ложь?
— Конечно. Большинство чистокровных относились к магическим расам как к животным. Никто бы не принял их наравне с волшебниками. Так что вампиры, оборотни и великаны нам были нужны лишь для победы, а потом их участь была бы куда хуже, чем до этого. В лучшем случае, отправились бы на ингредиенты для зелий. Прости…