Вторая жизнь Наполеона
Шрифт:
Мало того, весть о приходе Килору на остров разнеслась по всему побережью континента, и люди стали приплывать на остров, чтобы поглядеть на Килору, пришедшего с моря, помолиться, принести ему дары. Жители острова, вполне резонно считавшие «лежащего Килору» своей собственностью и своим покровителем, не замедлили сообразить, что из настоящего положения вещей можно извлекать серьезные выгоды: они стали допускать пилигримов в храм «лежащего Килору» только за плату. Была установлена особая такса: столько-то мешков проса, столько-то корзин рыбы, козленок, овца и так далее.
Пожертвования были настолько обильны, что все обитатели острова разбогатели.
Однако их счастье оказалось непрочным. Обитавшие на близком
Однажды темной ночью обитатели воинственного клана Музумбо тихонько подплыли к острову с целой флотилией пирог, на которых помещалось до трех сотен хорошо вооруженных воинов. Нападение было совершено так внезапно, что о сопротивлении и речи быть не могло: нападавшие избили стражу, ворвались в поселок, овладели храмом, вытащили «лежащего Килору» и увезли его в Гуру, резиденцию вождя клана кафров Музумбо.
Счастье ушло…
Рыба перестала ловиться, земля перестала давать богатые урожаи, паломничество прекратилось. Щедрые дары, которые приносились почитателями Килору и попадали в руки островитян, иссякли. Храмовые сокровища были похищены нападавшими.
И, вот так, в горестях и печали, прошло три года. А теперь… Теперь Килору вернулся. И притом Килору живой. Килору, способный двигаться, говорить, вкушать пищу…
И, как и тот, прежний Килору, этот пришел из недр моря. Пускай обитатели континента со своим неподвижным, своим немым Килору попробуют потягаться с островитянами, среди которых поселился Килору живой. Да еще не один, а с целой свитой из белых людей. Белые, может быть, «эхри», «мудрые» или жрецы. А, может быть… Почему и нет? Ведь они тоже вышли из недр моря… Может быть, и они боги. Только, разумеется, не столь важные, как сам Килору, потому что он ведь «Ав-ха», бог богов, грозный Килору.
Теперь снова начнется приток пилигримов на остров Мбарха, снова потекут рекой приношения, снова воцарится общее довольство. Снова будет обильно ловиться рыба, а нивы будут давать богатые урожаи.
Наполеона глубоко заинтересовал рассказ об этом таинственном «немом Килору», пришедшем из недр моря. Всех потерпевших крушение заняла мысль: что это такое?
Высказано было общее предположение, что речь идет о каком-нибудь языческом идоле, принесенном морским течением из неведомых далей и выброшенном на берег острова.
Но при чем же тут быль «говорящий Килору» или Наполеон Бонапарт?
Все попытки разгадать связь потерпели крушение, — да это и было вполне понятно: у толмачей, матросов Бена и Дана, имелся весьма ограниченный запас кафрских слов, да и по-английски бравые матросы выражались не столько литературно, сколько выразительно, и пересыпали свою речь божбой и ругательствами.
Впрочем, заинтересовавший всех вопрос пришлось скоро отложить в сторону и заняться решением других, имевших более серьезное практическое значение.
В первую голову был поставлен вопрос об обеспечении общей безопасности: однажды островитяне уже подверглись нападению жителей континента, явившихся отбить у них «лежащего Килору». Как бы хищники не вздумали повторить нападение, чтобы овладеть серьезным конкурентом «немого Килору».
Едва возник этот вопрос, как сам император Наполеон принялся за его разрешение. Казалось, в организации обороны острова он нашел то дело, по которому истосковалась его воинственная душа. Чуть ли не на третий день пребывания на острове Мбарха император Ав-ха, занялся, как он серьезно выражался, организацией военных сил местного населения. Все способные носить оружие туземцы были зачислены в новорожденную армию Наполеона. В нее вошли юноши, начиная с двенадцатилетнего возраста и мужчины до пятидесятилетнего. Мальчики и старики, а равно некоторая часть молодых женщин вошли в состав территориальной милиции, на которую возложена была сторожевая и разведочная части службы. Вся регулярная армия состояла из шестидесяти человек. В качестве инструктора и фельдцейхмейстера был назначен мистер Джон Браун, который таким образом из простых рядовых разом перешагнул все армейские чины — лейтенанта, капитана, майора и полковника — и сделался генералом, Наполеоновским генералом. Это чего-нибудь да стоило!
Человек около двадцати островитян мужского пола и человек тридцать женского пола образовали «морской контингент», в котором инструкторами были Бен и Дан, а адмиралами — Костер и Джонсон. Доктора Мак-Кенна Наполеон назначил своим лейб-медиком, а одновременно генерал-доктором, дав ему в помощники четверку жирных и ленивых местных «эхри», то есть, жрецов и колдунов, которые обладали некоторыми познаниями в деле залечивания ран при помощи сока разных растений.
Разумеется, самому себе Наполеон отвел роль главнокомандующего и начальника главного штаба. Его личным адъютантом оказался шустрый и шаловливый, как обезьяна, юнга Сальватор.
X
Чернокожие «косиньеры» и фузильеры, медные ружья, деревянные пушки и каменные ядра. Бутылочная почта с золотом и объявлениями и прочие странные феномены на острове Мбарха
Для «организации вооруженных сил территории Мбарха», разумеется, нужно было оружие. И вот, тут-то в полном объеме проявился всесторонний военный талант Наполеона. Правда, и случай пришел к нему на помощь: море, выбросив на берега Мбарха остов «Анны-Марии», словно само позаботилось о том, чтобы уцелело почти все содержимое судна. Волны вынесли на тот же берег множество ящиков и бочонков, бывших в трюмах судна. При рассмотрении этих ящиков и бочек там нашлась целая коллекция металлических изделий, предназначавшихся, правда, для мирных целей — для сельского хозяйства. Это были серпы и косы. Немедленно Наполеон вспомнил, что при войнах конфедератов против России польские магнаты, выставляя в поле банды своих крепостных крестьян, за неимением другого оружия, снабжали их именно косами, укрепленными на длинных древках. Вооруженные «хлопы» носили название «косиньеров». Поэтому часть кафров Наполеон вооружил таким же образом, и получился первый африканский легион косиньеров.
В одном из ящиков, выброшенном на мелкое место почти у берега, оказались довольно толстые и короткие медные трубы, — части неведомой машины. Осмотрев эти трубы, Наполеон решил, что из них можно соорудить примитивные короткоствольные ружья. Бен, в качестве корабельного плотника, получил поручение изготовить ложа. Сам Наполеон вычертил простой и удовлетворительно действующий механизм для спуска кремневого курка, а когда оказалось, что изготовление этого механизма не дается местным кузнецам, обошел встретившееся препятствие самым простым образом: фузильеры или стрелки должны были носить с собой в походе глиняные горшки с горящими угольями. Каждый фузильер имел, кроме ружья и горшка с горящими угольями, несколько аршин фитиля, приготовленного из морской травы. Когда фузильеру надо было стрелять, он совал конец фитиля в горшок с угольями, и фитиль загорался. Тогда оставалось только приложить горящий фитиль к затравке, и ружье палило.
Правда, вся эта операция требовала времени. Но, во всяком случае, армия Наполеона имела ружья, — а это одно делало ее грозной для врагов.
Долго, но тщетно Наполеон среди остатков груза, «Анны-Марии» искал какого-либо материала, пригодного для изготовления артиллерии. Но ничего подходящего не нашлось, и тогда он вышел из затруднения положительно гениальным способом: на острове Мбарха росло одно дерево, отличавшееся невероятной крепостью своей древесины. Из молодых ветвей этого дерева туземцы, распаривая их на огне, выделывали ручки для своих ассегаев.