Вторая жизнь

Ванюшин Василий

— Правительство должно знать, что Фромм действовал, не считаясь с его политикой, провозглашенной в мирных декларациях. Он говорил не однажды на совещаниях в штабе, об этом знают офицеры: «Я сначала сброшу атомную бомбу, а потом доложу правительству, что война началась».

Вы отдали свои судьбы в руки человека, в руки кучки людей, которые ненавидят жизнь и готовы убить миллионы людей. Как христианин, я считаю это величайшим преступлением.

Браун сделал паузу, склонился: видимо, он очень устал, каждое слово давалось ему с напряжением всех сил, какие остались в нем.

Он поднял голову, лицо его

осветила тихая улыбка сожаления.

— Христианин! — повторил он, что-то вспоминая. — Да, я верил… Вы, наверное, уже забыли о девочке по имени Эрика Зильтон. Она покончила с собой, но была спасена профессором Галактионовым так же, как и я, только вторая моя жизнь будет очень и очень коротка… Этой Эрике Зильтон не было счастья и после воскресения. Она пришла на исповедь к аббату Рабелиусу, и тот, оставшись наедине с ней, требовал…

Кто-то поднялся в середине зала. Зашуршала черная шелковая сутана. Раскидывая полы ее, Рабелиус помчался огромным нетопырем к двери и исчез.

— Он сумасшедший! — показал рукой на телевизор епископ. — Разве вы не понимаете, что только потерявший остатки рассудка может говорить такое про святого человека!

И тотчас же погас свет экрана — Гарвин, подскочив, выключил телевизор.

Люстры не зажигались, офицеры расходились в темноте. Фромму не хотелось, чтобы видели его лицо. Он услышал голос старого генерала:

— Правильно сделали, полковник. Жаль, что всех телевизоров в городе не выключишь.

ЧЕЛОВЕК, КОТОРОГО УБИЛИ, ГОВОРИТ

Над городом горели рекламные огни, вычерчивая буквы: «В 11 часов будьте все у телевизоров!» Гуго шел по улице, весело посвистывая. Он знал, что будет в одиннадцать часов.

«Еще и мне бы выступить. — Думал он, посматривая на высокие шикарные дома. — Я рассказал бы вам, подлецам, кое-что: о Кайзере — как он подговаривал меня убить «амура с крылышками», о Нибише, который укрывает этого бандита».

Старые связи помогли Гуго установить, что Кайзер прячется у Нибиша. Зачем понадобился Нибишу Кайзер? Да затем, что они оба грабители. Нибишу надо иметь под рукой человека, который за деньги способен на все. Например, захватить профессора Галактионова и попытаться силой вынудить на сделку с Нибишем. Но Гуго, верный своему спасителю, этого не может допустить. Он не отступится, пока не покончит с Кайзером. Очень трудно было вырвать Эрику из лап «Хейса», но Гуго добился своего. И сейчас он верил в себя.

На улицах становилось пустыннее. Люди усаживались у своих телевизоров, ломая головы над тем, что объявят, что покажут. Возле газетных киосков никакого оживления, никто не покупал вечерних выпусков: все ждали чего-то необыкновенного. В тех кафе, где имелись телевизоры, битком набился простой люд, чтобы за кружкой пива посмотреть передачу. Гуго намеревался тоже заглянуть в такое заведение и послушать выступление Брауна.

Проходя мимо парикмахерской, Гуго бросил взгляда ее просторные окна. Тоже пусто, мастера скучали у свободных кресел Только одно кресло было занято. Парикмахер, часто отрываясь от работы, оживленно разговаривал с бездельничавшими коллегами. Обсуждалась, видимо, предстоящая телепередача. Гуго увидел лицо человека, в кресле — Кайзер. Гуго сделал шаг назад, потом перешел улицу и стал наблюдать за парикмахерской с противоположной стороны. Вскоре из дверей вышел мужчина с тростью в руке. Вечерняя темнота не позволяла рассмотреть его лицо, но это был, конечно, Кайзер, потому что в парикмахерской никого не оставалось, кроме мастеров. Гуго пошел следом за ним, не выпуская его из виду. На ходу он обдумывал, как бы ему лучше сцапать бандита. К полиции обращаться бесполезно. Схватиться один на один — опасно: Кайзер сильнее и сразу же начнет стрелять.

Кайзер постоял на перекрестке и свернул влево. Гуго видел, как он остановился перед домом Нибиша, затем, минуя парадный вход, завернул за угол — там был въезд в гараж — и исчез в глубине двора.

Через пять минут Гуго уже сидел в первой попавшейся парикмахерской. Парикмахеры говорили о том же — о предстоящей телепередаче. Лишь одна молодая женщина, веснушчатая, некрасивая лицом, но высокая, стройная, с пышными рыжеватыми волосами, молчала. Как было видно по ее лицу, девушке приходилось усиленно прибегать к помаде и кремам, но веснушки упорно не поддавались.

— Побрить, включая усы, — сказал Гуго.

Женщина посмотрела на его усики, потом на отражение в зеркале и посоветовала:

— Лучше оставить. Они вам идут.

— Лишние.

Видя в зеркале ее склоненную голову, Гуго пошутил:

— Сколько стоят веснушки?

Парикмахер резко выпрямилась, щеки ее залила краска так, что и веснушки исчезли.

— Оставьте грубости.

— Честное слово, я хочу иметь веснушки, — стал уверять Гуго. — И как можно больше. Вы сможете сделать? Я заплачу. Еще нужно сменить цвет волос, я хочу такие, как у вас. А брови сделать исключительно рыжими. Но не на всю жизнь.

Успокоившись, женщина принялась за работу. Мужчины продолжали свой разговор, не обращая внимания на странного клиента. Парикмахер сбрила Гуго усы, покрасила волосы и брови, кисточкой нанесла множество веснушек. Постепенно Гуго сам еле узнавал себя.

— Еще постареть бы лет на двадцать пять, — сказал Гуго.

— Зачем вам это?

— Понимаете, я женюсь. Отец моей Зизи хочет, чтобы жених был солидный, в летах и непременно рыжеватый и конопатый, как он сам.

— Пожалуйста, готово, — вздохнула парикмахер.

Гуго расплатился. В вестибюле он надел коровинский макинтош и приподнял воротник. Шляпу нахлобучил так, что она закрыла лоб и уши. Посмотрев в зеркало, Гуго остался доволен. «Вполне сойду за Коровина, особенно, когда все пялят глаза на телевизор».

В дверях дома Нибиша стоял швейцар. Гуго, не снимая шляпы, сказал:

— Доложите господину Нибишу, что Коровин просит принять его.

Толстый швейцар, шевеля усами, долго смотрел на веснушчатого человека, что-то припоминая, потом спросил:

— Вы полагаете, что господин Нибиш ждет вас?

— Как и условились, в одиннадцать часов, — уверенно ответил Гуго. Конечно, Нибиш сидит перед телевизором. И не оторвется от него. Это сообщение и его касается.

Швейцар позвонил по телефону, доложил о Коровине, Нибиш что-то сказал. Швейцар повернулся к Гуго:

— Вы предупреждены, что без результата нельзя показываться, не так ли?

— Да. Я пришел с результатом.

Швейцар доложил, выслушал ответ, осторожно опустил трубку на аппарат.