Вторая жизнь

Санфиров Александр

– Ба! Да это же Золотухин!
– дошло до меня.

Я уже читал в газете, что к нам приехала киносъемочная группа снимать какой-то фильм, поэтому сразу понял, что это компания киношников.

Сидели они долго. Затем стали собираться и к очередному рейсу Кометы покинули наше заведение. Людка была обижена до глубины души. Она попросила у Золотухина автограф, а тот вместо этого ущипнул ее за задницу.

Все было нормально. Но часов в семь вечера, когда у нас засиделись только местные старожилы, двери распахнулись, и в них зашел Золотухин. По

его помятому виду было ясно, что он, где-то спал.

Усевшись за стол, он потребовал бутылку водки. Сурина толкнула Дульциса, чтобы тот отнес ему требуемое.

Выпив пару стопок, артист затянул заунывную песню, я такой никогда не слышал. Потом, оборвав ее на полуслове, встал и заорал:

– Я, б.. п.. с этого еб..го острова уеду или нет?

Мне пришлось подойти к нему спросить:

– Ээ, Валерий, извините, не знаю, как вас по батюшке, что случилось? Вы вообще в курсе, что сегодня больше рейсов в город не будет?

– Ты, чего несешь, пацан! Да ты знаешь кто я? Немедленно мне вызовите теплоход!

– Ничего не получится, на сегодня рейсов больше нет, - сообщил подошедший Петр Петрович.

Золотухин поднял на него пьяный взор и сообщил:

– Ты, ментяра, быстро вызвал мне вертолет, я плачу.

Он встал и вытащил из кармана несколько бумажек, помахал ими и снова засунул в карман.

Я опять попытался вмешаться.

– Давайте, мы вас устроим на ночь, а утром вы уедете в город.

Золотухин неожиданно разъярился.

– Вы, что, артиста не уважаете, да вы знаете, кто я такой.
– И замахнулся на милиционера.

Реакция у Петра Петровича была мгновенной.

Тресь! И будущий знаменитый артист, лежит без чувств на полу.

Милиционер сконфуженно посмотрел на нас.

– Я же не хотел, - пробормотал он, - но уж очень он меня достал.

Я быстро организовал народ, и мы перенесли бесчувственное тело в одну из кают.

Утром, Валерий Золотухин уехал на первой Комете. Спасибо за приют и ласку он нам так и не сказал.

Сегодня в Кижах было многолюдно. В очередной раз устраивались соревнования на лодках -кижанках. На соревнования собралось все Заонежье. Председатель Кижского сельсовета, пригласил и нас поучаствовать в этой гонке.

Настроение у меня было паршивым, впереди еще было почти два месяца, деревенской жизни. И это не радовало.

Но на приглашение нужно было отвечать, поэтому я собрал своих комсомольцев, чтобы решить, будем мы участвовать или нет.

На удивление оба наших моториста-дизелиста и повар были обеими руками за. Поэтому мне ничего не оставалось делать, как стать четвертым членом команды. Не брать же туда Зеленова с его одышкой и толстым животом.

Я к этому времени перезнакомился почти со всеми жителями поселка, и знал к кому надо идти решать вопрос с плавсредством.

Пожилой местный лодочный мастер Василий Яковлевич Спиридонов, согласился дать нам свою лодку на соревнования.

– Я эту лодку двадцать лет назад делал,- сообщил он.
– В нее ни единого гвоздика не заколочено. Сшито все еловыми корешками. Ежели бы подковными гвоздями сшивал, она б давно развалилась. На воде легкая, как перышко! Я один на ней в шторм выгребал.

– Да, уж перышко, - скептически глянул я на здоровенную лодку, вытащенную на берег, блестящую от свежей просмолки.
– Брешешь ты дядя, как сивый мерин.

Но Спиридонов не обманул, шла лодка легко. Мы вчетвером без труда спихнули ее на воду, и расселись на скамейках. Вечер перед соревнованиями посвятили тренировке. К концу второго часа у нас что-то стало получаться.

На следующий день, на берегу в присутствии множества туристов и местных жителей был дан старт соревнованиям.

Конечно, первыми мы не пришли, но все же заняли четвертое место среди шестнадцати команд, что вызвало волну возмущения среди местных жителей.

Начались выкрики, что торгаши наняли спортсменов, молодых, здоровых парней, поэтому мне пришлось устроить небольшой митинг тут же на причале и рассказать, кто есть кто в нашем экипаже. Настрой у толпы переменился, но теперь уже раздавались смешки. Сашке Павлову, посоветовали пересесть на трактор, ну, а мне, рекомендовали сменить профессию, на более подходящую, например матросом.

Не знаю отчего, но после этих слов, на душе скребли кошки. Вечером я закрылся в кабинете с бутылкой водки.

– Напьюсь до усеру, может,полегчает, - думал, наливая первую рюмку.

– Наверно, я не так живу, не то делаю, - лезли в голову непрошенные мысли.
– Иначе чего меня так корежит?

После третьей рюмки начало понемногу отпускать.

– Музыку что-ли послушать, все веселей будет, - подумалось мне.

Я включил приемник и поставил его на ВВС. Из динамика раздался знакомый голос Севы Новгородцева.

– А сейчас друзья поет и играет квартет Биттлз. А после него споют Роллинги

Зашипела игла адаптера, и зазвучал с юности знакомый мотив песни Мишель.

– За вас парни, - чокнулся я с приемником, после чего отставил бутылку в сторону, прилег на узкую откидную койку и под музыку унесся мыслями в те далекие годы, когда эта музыка действительно казалась откровением. Но сейчас, увы, она не будила никаких эмоций, кроме скуки.

– Странно, вроде знаю будущее, и ничего не могу сделать, - думал я.
– Ничего не получается. Ну, стану я директором кабака, и что? Подумаешь, достижение. Четыре года назад, Саня, у тебя было больше энтузиазма. Куда он испарился?

– А что ты собственно знаешь из будущего? В каком году Брежнев помер?- задал я сам себе вопрос.

– Вроде в восемьдесят втором? А может в восемьдесят третьем? Короче, ни хрена ты не помнишь. Хотя нет, в Афганистан мы вошли в восьмидесятом, еще Олимпиада из-за этого была под вопросом. А Чернобыль , вроде в восемьдесят шестом, или нет, в седьмом. Да уж, знаток, мать твою!

– Ха! Еще можно удрать на запад и купить акций Майкрософт. Хе-хе, а на что ты их покупать собрался? Деньги еще заработать надо.