Вторая жизнь

Санфиров Александр

Улыбка у Незванцева пропала.

– Слушай, Сашок, уже пятый год пошел, как мы друг друга знаем. Вот скажи, зачем тебе эта учеба? Насколько я понимаю, по-английски ты говоришь и читаешь вполне удовлетворительно. Для директора ресторана в Интуристе даже очень хорошо. Или, может, ты учителем стать мечтаешь?

Что-то мне очень сомнительно. Ты всегда был себе на уме, осторожен, четко знал линию партии, что мне всегда в тебе нравилось. В общем, агитацией заниматься некогда. Даю тебе три дня на раздумье. Если согласен, подписываю приказ, и ты принимаешь

ресторан. Не согласен, продолжай работать ночным барменом, а днем в институте учись. Посмотрим, на сколько тебя хватит. Между прочим, еще четыре года впереди. А мог бы карьеру делать в нашей системе.

Ладно, свободен, иди, думай!
– Незванцев хлопнул по папке с бумагами так, что из той поднялось облако пыли.

В глубокой задумчивости я вышел из кабинета и, как зомби пошел по коридору.

В голове вертелся единственный вопрос, что делать?

В принципе, время подумать, как быть с очной учебой еще имелось. Мои однокурсники вчера уже отбыли в деревню на картошку. Только некоторые выдающиеся личности вроде Жени Гординой, или меня, оставались в городе.

Желание Незванцева продвинуть на основные должности в тресте своих людей тоже было вполне понятно, так велось на Руси испокон веков. Оставалось только решить нужно ли это мне.

Когда я приехал домой, мама уже готовила ужин. Батя, лежа на диване, знакомился с прессой.

– Привет родители, - сообщил я, снимая обувь.

В ответ отец, что-то промычал, не отрывая глаз от газеты. Мама вообще ничего не слышала, из-за льющейся из крана воды.

Зайдя на кухню и усевшись за стол, я сказал:

– Мама, хочу с вами посоветоваться, одна голова хорошо, а три лучше.

– Юра!
– позвала мама батю.
– Иди сюда, скорей, наш сынуля посоветоваться в кои веки решил с родителями. Наверно, мир перевернулся.

Отец, недовольно бурча отложил газету и уселся напротив меня. Мама расставила тарелки с тушеной капустой и сардельками и села рядом с ним.

– В общем, мне предлагают должность директора в ресторане гостиницы Интурист, - сообщил я.

– Отлично!
– воскликнул отец, - хоть в кабак можно без проблем попасть, не надо у дверей отираться. А ты, вижу, у начальства на хорошем счету, раз на руководящую работу окончательно переводят..

– А в чем проблемы?
– осторожно поинтересовалась мама.

– Мне придется бросить институт.

– Ну, и что, продолжишь заочно учиться в институте торговли, получишь диплом экономиста, - сказала мама и продолжила.
– Вот скажи, зачем тебе блажь в голову пришла, учиться в педагогическом вузе, ты же учителем ни дня работать не собираешься. На тебя зимой смотреть было тошно, как ты над собой издеваешься. А папа правильно сказал, раз тебе эту должность предлагают, значит ценят. По крайней мере, в следующем году снова не ушлют на три месяца в Кижи.

Кстати, мне тут наши девочки рассказывали, что были в твоем ресторане Волна, и им там очень понравилось. Тебя хвалили.

Я же в это время думал, как на маму занимательно повлиял тот факт, что в последний

год она посещала магазин только за хлебом и молоком. За всем остальным приходилось идти мне самому в соседний гастроном, где меня уже ожидал заказанный набор продуктов, составленный по маминому списку. Ее теперь не волновал тот факт, что сливочное масло иногда исчезало из продажи, а мяса на прилавках не появлялось вообще.

– Так, что, ты считаешь, мне нужно бросить учебу?
– прямо спросил я.

Мама замялась.

– Ну, может, тебе стоит пойти на вечернее отделение, если оно там есть. Возможно, в будущем этот диплом тебе пригодится, хотя диплом экономиста надежней. А вообще о чем я говорю! До меня сразу не дошло. Неужели тебе доверят такую должность?! Ох, Господи! Саша, может, откажешься, а? Ну, зачем тебе такие проблемы.

– Ты чего, Марина?
– пришел к жизни батя.
– Такую должность никому с кондачка доверять не будут. В верхах ее уже, наверняка, на сто раз обсудили. Директор ресторана самого известного в городе, это тебе не хухры-мухры. И без КГБ тут не обошлось. Значит, там решили, что справится. А летом, считай, проверка была, и парень ее прошел. Давай Сашкец, дерзай. Глядишь, лет через десять большим начальником станешь. Мне на работе коллеги и так завидуют, говорят, мол, дачу поимел, машину, пальцем не шевельнув, все сын расстарался. Только ты уж аккуратней, там с социалистической собственностью, гляди в оба. Ртом не щелкай. ОБХСС стоит на ее страже.

То, что Женя пришла домой не в духе, Наталья Николаевна поняла сразу. Дочери в этом году, как и в прошлом, была сделана справка о слабом здоровье, не позволяющем, собирать картофель по промозглой карельской погоде. Однако в деканате на этот раз всех таких отказников привлекли к работам в библиотеке, к уборке кабинетов и прочим мелочам. Поэтому Жене приходилось первую половину дня проводит в институте.

Когда мама зашла в комнату, Женя лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, и рыдала.

– Женя, что случилось?
– встревожено спросила Наталья Николаевна.
– Тебя кто-то обидел?

Женя резко повернулась, открыв лицо, перепачканное тушью, и переходя на крик, завопила:

– Мама! Ты представляешь! Розка Маркелова увела у меня Митю. Тварь! А ведь я за подругу ее считала. У них через месяц регистрация. Аааааа! Ненавижу! Ненавижу! А Митя, какой гад, тоже молчал. Я знаю, почему он ее предпочел. Розка мне сегодня призналась, что ему член сосет. Фу! Какая гадость! Правда, мама?

Мама сочувственно кивнула, но благоразумно промолчала, дожидаясь пока дочь выговорится.

Когда это произошло, она погладила ее по плечу и попыталась успокоить.

– Женя, может не стоит так переживать, что ни делается, все к лучшему. Признаться у нас с папой не лежала душа к твоему летчику. Особенно папе он не нравился.

– Чего же вы мне не говорили?
– сквозь слезы и сопли спросила девушка.

– Тебе попробуй, скажи, - подумала Наталья Николаевна и снова погладила дочь по плечу.