Шрифт:
Филип Фармер
Вторничный ломтик мира
перевод В. Либрент-Лациса
Попасть в Среду почти невозможно.
Как каждый, у кого есть хоть сколько-нибудь воображения, Том Пим часто думал, каково живется в других днях недели.
Даже некоторые телешоу спекулируют этим. Том Пим участвовал в нескольких из них, однако у него никогда не возникало настоящего желания покинуть свой мир. А потом сгорел его дом.
Это произошло накануне восьмого дня весны. Он проснулся и увидел пепел и пожарных. Один из них, в белой асбестовой одежде, жестом приказал ему оставаться внутри. Через пятнадцать минут другой человек в таком же костюме дал знать, что опасность миновала. Нажав кнопку, Том Пим открыл дверь - и его ноги на три дюйма погрузились в пепел. При тушении пожара верхний слой пепла намок и превратился в корку, под которой все еще сохранялось тепло.
Он спросил, что случилось, хотя в этом не было никакой необходимости.
– Мы полагаем, короткое замыкание, - ответил пожарный.
– Но точно пока не знаем. Это началось сразу после полуночи, как раз между окончанием среды и тем моментом, когда мы заступили на смену.
"Все-таки пожарные и полицейские живут не так, как другие люди, подумал Том Пим.
– Несмотря на то что они, как и все остальные, ограничены рамками полуночи, график жизни у них совсем другой".
Тем временем его соседи вышли из своих каменаторов, или, как их часто называли, "гробов". Еще шестьдесят остались заняты, ожидая своего часа.
Людям нужно было явиться на работу к 8.00, и все проблемы с новой одеждой и жильем следовало решить до начала рабочего дня, так как телестудия, где они работали, готовила большое шоу, а времени оставалось только сто сорок четыре Дня.
Они позавтракали в центре первой помощи. Госорганизации легко нашли бы для Тома вполне благоустроенное жилье, но он :решил позаботиться об этом сам и, обратившись к одному из работников центра, спросил, не знает ли он подходящей квартиры.
Тот знал: такая квартира находилась всего в шести кварталах от сгоревшего дома Тома Пима; ее бывший хозяин, гример, недавно умер, и жилье, похоже, еще не было занято. Томтут же побежал звонить, но, как выяснилось, напрасно, поскольку офис открывался только в десять. Об этом его проинформировал автоответчик - рыжеволосая красотка с турмалиновыми глазами и очень сексуальным голосом. Она произвела бы на Тома большое впечатление, если бы они уже не были знакомы - девица играла несколько небольших ролей в двух его шоу.
А потому он знал, что этот сводящий с ума голос ей не принадлежит, как, впрочем,и цвет глаз.
В полдень он позвонил еще. раз и попросил ответившую ему через десять минут миссис Белифилд послать запрос на квартиру. Та сделала ему выговор за то, что он не позвонил раньше: мол, такие дела за один день не делаются, и Том, устав объяснять ей свое положение, решил на все плюнуть. Бюрократы!
Этой ночью он пошел в ночлежку, где под действием индукционного поля (час сна в котором заменяет два) проспал необходимые четыре часа, а проснувшись, направился в свой цилиндр. Секунд десять он стоял в нем, вглядываясь сквозь прозрачные двери других цилиндров в серые фигуры внутри, затем нажал кнопку и вскоре уже был без сознания.
В ночлежке ему пришлось провести еще три ночи. Еще три дня весны, а осталось только пять. Правда, в Калифорнии это не имеет никакого значения. А вот когда он жил в Чикаго, зима была похожа на тополиный пух на ветру, весна - на зеленый взрыв; лето несло с собой буйство света и горячее дыхание; осень походила на пьяного шута в ярком костюме, упавшего в грязную лужу.
На четвертый день Том получил извещение о том, что наконец-то может переехать в ту самую квартиру. Это оказалось сюрпризом: он знал с дюжину человек, которые в ожидании жилья по году - сорок восемь дней или около того - прожили в ночлежках.
Том переехал на пятый день; чтобы наслаждаться жизнью, в запасе у него оставалось еще целых три дня весны. Однако ива из них пришлось потратить на покупку одежды, продуктов и других вещей, а также на знакомство с соседями. Иногда он жалел о том, что посвятил свою жизнь искусству. Телевизионщики напряженно работали пять, а то и шесть дней, тогда как сантехник, к примеру, только три из семи.
Его новое жилище оказалось так же велико, как остальные, а дополнительная прогулка протяженностью в шесть кварталов была даже полезна. В доме жили восемь человек в день, включая его самого.
В тот вечер Том попросил Мейбл Курту, невысокую, с пышными формами женщину лет двадцати пяти, работавшую секретарем продюсера, познакомить его с жильцами и распорядком дома. А чтобы переезд был окончательно завершен, Тому оставалось лишь убедиться, что его каменатор привезен и установлен, после чего можно было забыть о хлопотах и расслабиться.
Мейбл Курта, взявшая на себя обязанности гида, сопровождала его в каменаторную. Она трижды разводилась, и теперь замужество для нее ничего не значило (до тех пор, конечно, пока не появится мистер Настоящий). Том тоже не раз разводился и в данный момент был не прочь жениться опять, но ей об этом не сказал.
– Пойдем посмотрим на твою спальню, - сказала Мейбл.
– Она маленькая, но, слава Богу, звукоизолированная.
Том двинулся было за ней, но вдруг замер на месте.
Мейбл оглянулась: - В чем дело?
– Эта девушка...
– В каменаторной стояло шестьдесят три высоких серых цилиндра, и Том смотрел на обитательницу ближайшего из них.
– О-о!.. Как она прекрасна!
Если Мейбл и ревновала, то ловко скрыла это.
– Да, пожалуй!
У девушки были длинные ноги, лицо, которое поражало бы Тома при каждой встрече, даже если бы они виделись по тысяче раз в день; черные, слегка вьющиеся волосы и стройная фигура.
Ее открытые глаза в тусклом свете казались фиолетово-голубыми. Одета она была в тонкое серебристое платье.
Табличка над дверью гласила: "Дженни Марлоу. Родилась в 2031 году, Сан-Марино, Калифорния (следовательно, ей двадцать четыре года). Актриса. Не замужем. Житель Среды".
– В чем дело?
– спросила Мейбл.
– Ни в чем.
Как мог он рассказать о сладкой боли в паху, возникающей от страсти, которая не может быть удовлетворена? Боли при виде прекрасного.
– "Желанья наши - прах пред волей Рока. Любовь, не спрашивая нас, разит вслепую".
– Что?
– переспросила Мейбл и рассмеялась: - Ты, должно быть, шутишь?
Она не сердилась, поскольку понимала, что Дженни Марлоу не могла соперничать с ней - ведь эта женщина все равно что мертва. И была права: Том жил во Вторнике, а Мейбл недурна, достижима и даже, после нескольких стаканчиков, довольно соблазнительна.
После шести они вернулись в комнату отдыха, где уже находилось большинство жильцов. Одни слушали свои наушники, другие, переговариваясь, смотрели по телевизору сводку новостей. Всем хотелось знать, что случилось в нынешний и прошлый вторник.