Второе открытие Америки
Шрифт:
10 октября 1858 года умер Варнгаген фон Энзе, последний из старых друзей Гумбольдта. «Какой день потрясения, скорби, бедствия для меня, – писал Гумбольдт Людмиле фон Ассинг, племяннице Варнгагена. – Я был в Потсдаме, чтобы проститься с королем. Он был глубоко растроган и плакал. Возвращаюсь домой и нахожу ваше грустное письмо, дорогая подруга! Он умер раньше, чем я, девяностолетний старик!»
Разумеется, и теперь не было недостатка в друзьях и почитателях.
Но общие воспоминания, долголетняя дружба, вместе пережитые невзгоды и радости бытия не связывали его с новыми поклонниками. Почести и фимиам надоели, потребность сердечных привязанностей сказывалась все сильнее и сильнее по мере того, как годы брали свое, а ряды сверстников все редели и редели, – и вот, наконец, он стоял одинокий в ореоле своей славы, усталый и грустный, отворачиваясь от надоевших поклонников и затыкая уши, оглушенные немолчным хором похвал…
«Берегитесь прожить так долго, – писал он в одну из грустных минут. – Слава растет вместе с ослаблением сил, и роль дорогого старика-юноши, достойного старейшины всех живущих ученых, Vecchio della montagna [11] , – несносная роль».
11
«Il vecchio della montagna» («Старик горы», итал.) – рассказ Deledda Grazia.
Почерк его становился все менее и менее разборчивым, содержание писем короче; 2 марта 1859 года он напечатал в берлинских газетах объявление, в котором просил публику не обращать его дом в адресную контору и подумать о том, что 90-летний возраст делает для него невозможным отвечать на 1600–2000 писем в год.
В конце апреля 1859 года он простудился и слег в постель. Смерть приближалась быстро, но не причиняя сильных страданий. Он не разрушался от внезапно нагрянувшей болезни; он угасал, как солнце, склонившееся к горизонту.
Сознание сохранилось до последнего дня, но силы исчезали, дыхание становилось короче и прерывистее, дремота все более и более овладевала им и 6 мая 1859 года в 3 часа пополудни перешла в сон, от которого никто не пробуждается.
10 мая огромная и торжественная процессия направлялась от дома Гумбольдта к собору. За слугами покойного следовала депутация от студентов Берлинского университета, за ними похоронная музыка, духовенство; далее несли знаки Черного Орла и других орденов, за которыми двигалась похоронная колесница, запряженная королевскими лошадьми; за нею кавалеры Черного Орла, министры, придворные, генералитет, камергеры, депутации палаты депутатов, штаба, присутственных мест, магистрата, Академии и пр., наконец, парадные экипажи короля, принца-регента, королевы и бесчисленная вереница других.
На паперти собора процессию встретил принц-регент и другие члены царствующего дома с обнаженными головами. Бесчисленная толпа наводнила собор и площадь перед ним. Простой дубовый гроб, украшенный венками из белых азалий, пальмовых и лавровых веток, был опущен на эстраду перед алтарем. Вечером его перевезли в Тегель и поставили в семейном склепе, рядом с останками Вильгельма Гумбольдта.
Состояния Гумбольдт не оставил. Огромная библиотека и движимое имущество были им завещаны Зейферту; рукописи, ордена, медали и пр. последний передал родным Гумбольдта.
Памятники ему поставлены во многих городах Европы; но самый долговечный из них он сам воздвиг себе своею деятельностью.
А. Гумбольдт.
Глава I
Отъезд из Каракаса. – Горы Сан-Педро и Лос-Текес. – Ла-Виктория. – Долины Арагуа.
Чтобы добраться от Каракаса до берегов Ориноко самым коротким путем, мы должны были перевалить через южную цепь гор между Барутой, Саламанкой и саваннами Окумаре, пересечь степи, или Llanos, Оритуко и погрузиться в лодки в Кабруте близ устья реки Гуарико.
Но, избрав этот прямой маршрут, мы лишили бы себя возможности повидать наиболее красивую и возделанную часть провинции – долины Арагуа; мы не могли бы произвести барометрическое нивелирование интересного района – прибрежной горной цепи – и спуститься по Апуре до его слияния с Ориноко.
Путешественник, намеревающийся изучить рельеф и естественные богатства страны, руководствуется при выборе маршрута не расстоянием, а тем, насколько интересен район, который ему предстоит посетить. Это решающее соображение влекла нас к горам Лос-Текес, теплым источникам Мариара, плодородным берегам озера Валенсия и через огромные саванны Калабосо в Сан-Фернандо-де-Апуре в восточной части провинции Баринас.
Следуя этим путем, мы направлялись сначала на запад, потом на юг и, наконец, на восток-юго-восток, чтобы выйти по Апуре к Ориноко у 7°36'23''северной широты.
В тот день, когда мы покинули столицу Венесуэлы, впоследствии уничтоженную страшным землетрясением, мы остановились на ночевку у подножия лесистых гор, замыкающих долину на юго-западе. По очень красивой дороге, частично проложенной в скалах, мы шли вдоль правого берега реки Гуайре до деревни Антимано. Путь проходит через Ла-Вегу и Карапу. Церковь в Ла-Веге очень живописно вырисовывается на фоне холмов, покрытых густой растительностью.
Раскиданные тут и там дома окружены финиковыми пальмами и свидетельствуют о зажиточности их обитателей. Невысокая цепь гор отделяет речку Гуайре от долины Паскуа, столь знаменитой в истории страны, и от старинных золотых рудников Баруты и Ориноко. Поднимаясь к Карапе, мы еще раз увидели Силью, которая явилась нашим взорам в виде громадного купола, круто обрывающегося в сторону моря.
Ее округлая вершина и гребень Галипано, напоминающий зубчатую стену, представляют единственные возвышенности, придающие живописность ландшафту в этой местности, сложенной гнейсом и слюдяным сланцем. Другие вершины гор имеют однообразный унылый вид.
Приближаясь к деревне Антимано, справа от дороги можно наблюдать очень интересное геологическое явление. Чтобы прорезать новую дорогу в скале, в слюдяном сланце вскрыли две мощные жилы гнейса. Они залегают почти вертикально и пересекают все пласты слюдяного сланца; толщина их составляет около 6–8 туазов [12] .
12
Туаз (фр. toise) – мера длины, использовавшаяся в различных странах до введения метрической системы. Во Франции 1 туаз = 1,949 м.