Второе открытие Америки
Шрифт:
Лишь много времени спустя после возвращения в Европу я обнаружил в «Описании Восточной Индии» голландского ученого Лаэта строки, относящиеся, вероятно, к коровьему дереву: «В провинции Кумана, – пишет Лаэт, – существуют деревья, сок которых напоминает свернувшееся молоко и представляет собой целебную пищу».
Должен признаться, что среди множества любопытных явлений, виденных мной за время путешествий, мало было таких, которые поразили мое воображение столь же сильно, как коровье дерево. Все, что имеет отношение к молоку, все, что касается хлебных злаков, вызывает в нас интерес, не только обусловленный стремлением к познанию природы, но связанный также с другим порядком идей и чувств.
Нам трудно представить себе, что человеческий род может существовать без мучнистых веществ, без питательной жидкости, содержащейся в материнской груди и так хорошо приспособленной для вскармливания детей, столь медленно набирающихся сил. Крахмалистое вещество в хлебных злаках, предмете религиозного поклонения многих древних и современных народов, содержится в зернах и отлагается в корнях растений; служащее пищей молоко представляется нам продуктом только животных организмов.
Таковы понятия, усвоенные нами со времен раннего детства, таков также источник удивления, которое охватывает нас при виде описанного выше дерева. В этом случае нас приводят в волнение не чудесная сень лесов, не величественное течение рек, не горы, покрытые вечным инеем. Несколько капель растительного сока напоминают нам о всем могуществе и плодородии природы.
На голом склоне скалы растет дерево с сухими жесткими листьями. Его толстые деревянистые корни едва проникают в каменный грунт. В течение нескольких месяцев в году ни одна капля дождя не смачивает его листвы. Ветви кажутся мертвыми, высохшими; но когда делают надрез на стволе, из него вытекает сладкое и питательное молоко. Растительный источник бывает обильнее всего на восходе солнца.
В это время со всех сторон стекаются негры и местные жители с большими чашами, чтобы собрать млечный сок, который сверху желтеет и загустевает. Одни выпивают сок тут же под деревом, другие относят его своим детям. Можно подумать, что перед вами семья пастуха, распределяющего молоко своих коров.
Palo de Vaca не только служит примером безграничного плодородия и щедрости природы в жарком поясе, но и разъясняет нам многочисленные причины, способствующие в этом прекрасном климате беззаботной лени человека. Мунго Парк познакомил нас с масляным деревом провинции Бамбара, которое, по предположению Декандоля, принадлежит к семейству сапотовых, подобно нашему молочному дереву.
Бананы, саговая пальма, мауриция с берегов Ориноко – такие же хлебные деревья, как Rima Sonner [Artocarpus Forst.] Южного моря. Плоды Crescentia L. и Lecythis Loefl. употребляются в качестве сосудов; цветочные влагалища пальм и древесная кора служат шляпами и одеждой, которые не надо шить.
Узлы или, скорее, внутренние перегородки бамбуковых стволов заменяют лестницы и облегчают на тысячу ладов постройку хижины, изготовление стульев, кроватей и другой мебели, составляющих достояние индейца. Среди столь богатой растительности, дающей столь разнообразные продукты, нужны очень могущественные причины, чтобы заставить человека трудиться, чтобы пробудить его от летаргии, чтобы развились его умственные способности.
В Барбуле выращивают какаовые деревья и хлопок. Мы увидели там – что чрезвычайно редко в здешних краях – две большие машины с цилиндрами для отделения хлопка от семян; одна из них приводится в движение гидравлическим колесом, другая – приводом и мулами.
Управляющий усадьбой, который построил эти машины, был уроженцем Мериды. Он знал дорогу, ведущую из Нуэва-Валенсии, через Гуанаре и Мисагуаль, в Баринас, а оттуда через ущелье Кальехонес к Paramo Мукучиес и горам Мерида, покрытым вечным снегом.
Сведения, которые он нам дал относительно того, сколько времени необходимо, чтобы добраться из Валенсии через Баринас до Sierra-Nevada [54] , а оттуда через гавань Торунос и по реке Санто-Доминго в Сан-Фернандо-де-Апуре, оказались для нас чрезвычайно ценными.
54
Снежные горы (исп.).
В Европе вряд ли могут представить себе, как трудно бывает получить точные данные в стране, где путешествуют так редко и где имеют обыкновение преуменьшать или преувеличивать расстояния в зависимости от того, хотят ли приободрить путешественника или отговорить его от намеченного плана.
Итак, мы вернулись из Барбулы в Гуакару, чтобы попрощаться с почтенным семейством маркиза дель Торо и провести еще три дня на берегах озера. Это были последние дни масленицы. Все дышало весельем. Игры, которым предавались и которые называют играми carnes tollendas, принимают иногда несколько дикий характер. Одни ведут осла, груженного бочкой с водой, и повсюду, где им попадается открытое окно, поливают с помощью насоса комнаты.
У других бумажные трубки, наполненные волосками Picapica или Dolichos pruriens L. [Mucuna pruriens DC]; дуя в трубки, они осыпают лица прохожих волосками, которые вызывают сильный зуд кожи.
Из Гуакары мы возвратились в Нуэва-Валенсию. Там мы встретили несколько французских эмигрантов – единственных, виденных нами в испанских колониях за пять лет. Несмотря на узы крови, связывающие королевские фамилии Франции и Испании, даже французским священникам не разрешалось укрываться в этой части Нового Света, где человеку так легко найти для себя пропитание и приют.
По ту сторону океана только Соединенные Штаты Америки предоставляли убежище всем несчастным. Правительство, которое сильно потому, что оно свободно, доверчиво, потому, что оно справедливо, не боялось принимать изгнанников.
Прежде чем покинуть долину Арагуа и соседние берега, нам остается рассказать о какаовых деревьях, во все времена считавшихся главным источником процветания здешнего края. В конце XVIII столетия в провинции Каракас производилось ежегодно 150 000 фанег; из них 30 000 потреблялось в самой провинции, а 100 000 в Испании.
Считая даже, что фанега какао, по кадисским ценам, стоит всего 25 пиастров, мы получаем, что общая стоимость какао, вывозимого из шести гаваней Каракасской Capitana general, достигает 4 800 000 пиастров.
В настоящее время какаовое дерево не растет в диком виде в лесах Терра-Фирмы к северу от Ориноко; оно начало нам попадаться лишь за порогами Атурес и Майпурес. Особенно много какаовых деревьев у берегов Вентуари и на Верхнем Ориноко между Падамо и Гехетте.
Незначительное количество дикорастущих какаовых деревьев в Южной Америке к северу от 6-й параллели представляет очень любопытное и до сих пор малоизвестное явление из области географии растений. Оно вызывает особое удивление, потому что на основании годового сбора урожая число плодоносящих деревьев на какаовых плантациях провинций Кумана, Нуэва-Барселона, Венесуэла, Баринас и Маракаибо исчисляется в 16 миллионов с лишним.