Второе открытие Америки
Шрифт:
Везде, где ветви соседних деревьев не соприкасаются, самец-вожак повисает на цепкой мозолистой части хвоста. Затем он раскачивается всем туловищем до тех пор, пока при одном из взлетов ему не удается достигнуть ближайшей ветки. Вся вереница на том же самом месте проделывает тот же маневр.
Вряд ли необходимо отметить здесь, насколько сомнительно утверждение Ульоа и множества других образованных путешественников о том, что Marimondes [62] , Araguato и другие обезьяны, обладающие цепким хвостом, устраивают нечто вроде цепи, чтобы перебраться на противоположный берег реки.
62
Simia Belzebuth.
За
Он утверждает, будто видел то, что, по его предположению, могли бы видеть другие. Всякий дикарь – охотник; а рассказы охотника тем фантастичнее, чем большим умом наделены животные, хитростью которых он перед нами похваляется. Таково происхождение легенд, распространенных в обоих полушариях о лисицах, обезьянах, воронах и кондоре Анд.
Araguato упрекают в том, что они покидают своих детенышей, чтобы облегчить себе бегство, когда их преследуют индейцы-охотники. Рассказывают, будто видели, как матери отрывали детеныша от своих плеч и сбрасывали вниз с дерева. Я склонен думать, что чисто случайный поступок был принят за преднамеренный.
Индейцы питают ненависть или предубеждение к некоторым породам обезьян; они любят Viuditas, Titis и вообще всех мелких сагуинов, между тем как Araguato из-за их печального вида и монотонного рева они терпеть не могут и клевещут на них. Размышляя о причинах, облегчающих ночью распространение звука по воздуху, я счел необходимым точно определить расстояние, на котором – особенно в сырую и бурную погоду – слышен рев стаи Araguato.
Я убедился, что его можно различить за 800 туазов. Обезьяны, обладающие четырьмя руками, не способны совершать путешествия в Llanos; и когда вы находитесь среди обширных равнин, поросших травой, вам легко заметить изолированную группу деревьев, откуда доносится шум и где живут обезьяны-ревуны.
Направляясь к этой группе деревьев или удаляясь от нее, вы измеряете максимальное расстояние, на котором слышен рев. По ночам, особенно в пасмурную, очень теплую и сырую погоду, эти расстояния, по моим наблюдениям, иногда бывали на одну треть больше.
Индейцы утверждают, будто в то время, когда Araguato оглашают лес своим ревом, всегда находится один, «который поет как запевала». Это наблюдение довольно точно. Обычно, и притом долгое время, вы слышите одинокий, более сильный голос, затем сменяющийся другим голосом иного тембра. Тот же инстинкт подражания подчас наблюдается у нас среди лягушек и среди почти всех животных, живущих сообществом и поющих вместе.
Больше того, миссионеры уверяют, что в тех случаях, когда какая-нибудь самка Araguato собирается рожать, хор прекращает рев до появления на свет детеныша. Мне самому не удалось проверить правильность этого утверждения, но я не считаю его вовсе лишенным основания. Я наблюдал, что рев прекращался на несколько минут, когда какой-нибудь необычный звук, например стон раненого Araguato, привлекал внимание стаи.
Наши проводники самым серьезным образом уверяли нас, что «для излечения астмы достаточно напиться из костного барабана подъязычной кости Araguato. Так как у этого животного голос необычайно большой, то его гортань обязательно должна придать налитой в нее воде
Ночь мы провели в деревне Гуигуэ; по наблюдениям над Канопусом я установил, что ее широта равняется 10°4'11''. Эта деревня, окруженная богатейшими плантациями, отстоит всего в тысяче туазов от озера Такаригуа.
Мы ночевали у старого сержанта родом из Мурсии, человека с очень оригинальным характером. Чтобы доказать нам, что он учился у иезуитов, он рассказал нам по-латыни историю сотворения мира. Ему были известны имена Августа, Тиберия и Диоклетиана. Наслаждаясь мягкой прохладой ночи во дворе, окруженном изгородью из бананов, он интересовался всем, что некогда происходило при дворе римских императоров.
Наш хозяин настойчиво расспрашивал нас о средствах от подагры, которой он сильно страдал. «Я знаю, – говорил он, – что один самбо из Валенсии, знаменитый curioso [63] , может меня вылечить; но он хочет, чтобы ему оказывали уважение, какого нельзя питать к человеку с его цветом кожи, и я предпочитаю оставаться в своем теперешнем состоянии».
63
Знахарь (исп.).
За Гуигуэ начинается подъем на горную цепь, которая тянется на юг от озера, к Гуасимо и Ла-Пальме. С вершины плато, возвышающегося на 320 туазов, мы увидели в последний раз долины Арагуа. Гнейс выходил на поверхность, и его пласты простирались в том же направлении и так же падали к северо-западу. Кварцевые жилы, пересекающие гнейс, золотоносны; так, одно из соседних ущелий носит название quebrada del oro.
К нашему удивлению, в стране, где разрабатывается всего лишь один медный рудник, на каждом шагу вы встречаете это пышное название – Золотое ущелье. Мы прошли пять лье до деревни Мария-Магдалена, а затем еще два лье до Вилья-де-Кура. Было воскресенье. Жители деревни Мария-Магдалена собрались перед церковью.
Нашим погонщикам мулов предложили задержаться и прослушать мессу. Мы решили остаться, но погонщики после долгих препирательств все же ушли. Должен добавить, что это был единственный спор, затеянный с нами по такого рода причине. В Европе составили себе весьма неправильное представление о нетерпимости и даже религиозном фанатизме испанских колонистов!
Сан-Луис-де-Кура, или, как обычно говорят, Вилья-де-Кура, стоит в чрезвычайно сухой долине, тянущейся с северо-запада на юго-восток и расположенной, согласно моим барометрическим измерениям, на высоте 266 туазов над уровнем океана. За исключением нескольких фруктовых деревьев, здесь нет почти никакой растительности.
Сухости плоскогорья еще больше способствует то обстоятельство, что некоторые реки (это довольно необычно в местности, сложенной первозданными породами) уходят в землю сквозь трещины. Река Лас-Минас, к северу от Вилья-де-Кура, исчезает в скале, снова выходит на поверхность и опять скрывается под землей, не достигнув озера Валенсия, по направлению к которому она течет. Кура напоминает скорее деревню, чем город.
Жителей в ней всего 4000; однако среди них мы встретили нескольких человек выдающегося ума. Мы остановились в доме, принадлежавшем семье, которая подверглась преследованиям правительства во время каракасской революции 1797 года. Один из сыновей промучился некоторое время в тюрьмах, а затем был отправлен в Гавану для заточения в крепость. Как обрадовалась мать, узнав, что по возвращении с Ориноко мы побываем в Гаване!