Второе открытие Америки
Шрифт:
Горы у Больших Порогов замыкали горизонт на юго-востоке. По мере того как мы двигались вперед, мы стали замечать, что берега Ориноко приобретали более внушительный и более живописный вид.
Глава VI
Устье реки Анавени. – Гора Униана. – Миссия Атурес. – Пороги, или Raudal Manapa. – Островки Сурупамана и Уирапури.
На пути с юга на север Ориноко пересекает цепь гранитных гор. Сжатый в своем течении в двух участках, он с грохотом разбивается о скалы, образующие уступы и поперечные плотины. Нет ничего величественнее этих мест. Ни водопад Текендама [145] , ни грандиозное зрелище Кордильер не могли ослабить впечатление, произведенное на меня с первого взгляда порогами Атурес и Майпурес.
145
Около Санта-фе-де-Богота.
Если вы находитесь в таком пункте, откуда можете сразу охватить взором этот непрерывный ряд порогов, эту громадную поверхность пены и тумана, освещенную лучами заходящего солнца, то вам кажется, будто вся река повисла над своим руслом.
Два больших порога Ориноко, слава о которых распространена так широко и с таких давних времен, находятся в том месте, где река прокладывает себе путь сквозь горы Парима. Индейцы называют эти пороги Мапара и Куиттуна, но миссионеры переименовали их в Атурес и Майпурес – по названиям первых племен, которые они объединили в ближайших деревнях.
На каракасском побережье большие пороги попросту называют двумя Raudales [146] (пороги), из чего следует, что другие пороги, даже Камисета и Каричана, считаются недостойными внимания по сравнению с порогами Атурес и Майпурес.
Последние, расположенные между 5 и 6° северной широты, в ста лье к западу от Кордильер Новой Гранады, на меридиане Пуэрто-Кабельо, отстоят друг от друга всего на 12 лье. Удивительно, что об их существовании ничего не было известно Д’Анвилю, который на своей большой прекрасной карте Южной Америки указывает незначительные водопады Маримара и Сан-Борха, называя их порогами Каричана и Табахе.
146
От испанского слова raudal – поток.
Большие пороги делят область христианских поселений Испанской Гвианы на две неравные части. Поселения, расположенные между Raudal Атурес и устьем реки, называют миссиями Нижнего Ориноко; деревни между Raudal Майпурес и горами Дуида входят в состав миссий Верхнего Ориноко.
Течение Нижнего Ориноко, если, по примеру Кондамина, считать его изгибы равными 1/3 расстояния, проходимого рекой по прямой, составляет 260 морских лье; течение Верхнего Ориноко, если предположить, что его истоки находятся в трех градусах к востоку от Дуиды, равняется 167 лье.
За большими порогами начинается неведомая страна. По этой области, местами гористой, местами ровной, текут притоки и Амазонки, и Ориноко. Вследствие легкости сообщения с Риу-Негру и с Гран-Пара она относится, по-видимому, скорее к Бразилии, чем к испанским колониям. Ни один миссионер, описавший Ориноко до меня, ни Гумилья, ни Джили, ни Каулин, не проникали дальше Raudal Майпурес.
Хотя Каулин привел довольно точные данные о топографии Верхнего Ориноко и Касикьяре, он сделал это лишь на основании сведений, полученных от военных, которые участвовали в экспедиции Солано. Выше больших порогов мы обнаружили на берегах Ориноко, на протяжении 100 с лишним лье, только три христианских поселения; в них жили всего 6 или 8 белых, то есть людей европейской расы.
Не приходится удивляться, что эти ненаселенные места во все времена представляли классический пример легендарного волшебного края. Именно там, по серьезным утверждениям миссионеров, обитали индейцы, у которых был один глаз на лбу, собачья голова и рот ниже живота; именно там они видели все, что сообщали древние о гарамантах, аримаспах и гиперборейцах.
Неправильно было бы предполагать, что эти простые, часто довольно невежественные миссионеры сами придумали все эти нелепые сказки; они заимствовали их в значительной мере из рассказов индейцев. В миссиях, как на море, как на Востоке и вообще повсюду, где людей одолевает скука, любят рассказывать. Миссионер по своему положению не склонен к скептицизму; то, что индейцы повторяли ему много раз, запечатлевается у него в памяти.
Вернувшись в Европу, в цивилизованный мир, он находит награду за перенесенные им тяготы в том изумлении, какое вызывают его рассказы о фактах, будто бы собранных им, и его яркие описания чужедальних краев. Эти выдумки путешественников и монахов (cuentos de viageros y frailes) становятся еще более неправдоподобными по мере того, как вы отдаляетесь от лесов Ориноко и приближаетесь к побережью, где живут белые.
Когда в Кумане, Нуэва-Барселоне и в других морских гаванях, поддерживающих частые сношения с миссиями, кто-нибудь позволит себе выразить сомнение, его заставляют умолкнуть следующими словами: «Монахи видели это, разумеется, выше больших порогов, mas ariba de los Raudales».
Вступая в страну, которая так мало посещалась и только часть которой была описана теми, кто в ней побывал, я по ряду причин буду продолжать свой рассказ в форме путевого дневника. При таком изложении читатель легче поймет, что я имел возможность наблюдать сам и что сообщаю со слов миссионеров и индейцев.
Он будет следовать за путешественниками в их повседневных занятиях; и, осознав, как мало времени они имели в своем распоряжении и какие трудности им приходилось преодолевать, он будет снисходительнее в своих суждениях о них.
15 апреля. Мы покинули остров Панумана в 4 часа утра, за два часа до восхода солнца; большая часть неба была в густых тучах; они поднимались до высоты свыше чем в 40°, и их то и дело бороздили молнии. Мы были удивлены, не слыша грома; может быть, это происходило потому, что гроза разразилась на большой высоте?
В Европе электрические разряды без грома, носящие почему-то название зарниц, бывают, пожалуй, видны ближе к горизонту. При пасмурном небе, которое отражало теплоту, излучаемую землей, жара была удушливая; ни малейшее дуновение ветерка не шевелило листвы деревьев. Ягуары, как обычно, переплыли протоку Ориноко, отделявшую нас от берега; мы слышали их рев совсем близко.
Ночью индейцы посоветовали нам покинуть лагерь и укрыться в брошенной хижине, стоявшей среди conucos жителей Атурес, позаботившихся забить вход досками; такая предосторожность нам показалась совершенно излишней. Однако близ порогов так много тигров, что два года тому назад здесь, на пануманских conucos, индеец, возвращавшийся в конце периода дождей в свою хижину, увидел, что она занята самкой тигра с двумя детенышами.
Животные прожили в хижине несколько месяцев; их удалось выгнать с большим трудом, и лишь после очень упорной борьбы прежний хозяин смог вернуться в свой дом. Ягуары любят укрываться в покинутых зданиях, и я думаю, что для одинокого путешественника благоразумней ночевать под открытым небом между двумя кострами, чем искать приюта в необитаемых хижинах.