Второе правило волшебника, или Камень Слёз
Шрифт:
Ночь выдалась безоблачной. Луна заливала землю мягким серебристым светом.
Равнина просматривалась великолепно. Как ни пытался он заставить себя думать о чем-нибудь другом, мысли его постоянно возвращались к Кэлен.
Он смахнул с лица слезы и, обхватив руками колени, попробовал представить себе, где сейчас Кэлен и чем она занята. Отправилась ли она к Зедду?
Тревожится ли она за него, Ричарда, настолько, чтобы взять на себя такой труд?
Луна неторопливо плыла по небосводу. Что же теперь делать? Ричард чувствовал себя потерянным. Перед
При этой мысли Ричард вспомнил о локоне, который Кэлен положила ему в сумку. Он достал его и начал рассматривать в лунном свете. Перетянутый голубой ленточкой, локон напоминал восьмерку, и Ричард непроизвольно вздрогнул: он знал, что восьмерка, положенная на бок, является символом бесконечности.
Ричард повертел локон в пальцах. Кэлен дала его ему на память. Дала, потому что знала: он ее никогда не увидит. От этой мысли у Ричарда перехватило дыхание.
Он изо всех сил стиснул эйджил, так что рука задрожала от усилия.
Физическая боль переплелась с болью душевной. Ричард терпел эту боль, пока она не стала невыносимой, а потом еще немного, пока не помутилось сознание и он едва не лишился чувств.
Судорожно хватая ртом воздух, он повалился на землю. Боль вымела из головы все мысли. Лишь через несколько минут он обрел способность соображать, но долго еще лежал на земле, постепенно приходя в себя.
Наконец он нашел в себе силы снова сесть и в этот момент обнаружил, что по-прежнему держит в руке перевязанный ленточкой локон. Глядя на него в лунном свете, Ричард вспомнил, как сестра Верна назвала ложью то, что он сказал бантакам. Гнусной ложью. Кэлен произнесла те же самые слова. Она назвала «гнусной ложью» его любовь к ней.
— Это не ложь, — прошептал Ричард. — Я готов сделать ради тебя все, что угодно, Кэлен.
Но этого оказалось недостаточно. Добровольно надеть на себя ошейник оказалось недостаточным. Он, Ричард, оказался недостаточно хорош для нее.
Сын чудовища. Ричард знал, что было нужно Кэлен. Что ей действительно было нужно.
Ей нужно было от него избавиться.
Ей нужно было, чтобы он надел на себя ошейник и убрался подальше. А она обрела бы свободу.
— Я сделаю для тебя все, что угодно, Кэлен, — тихо повторил Ричард.
Он встал и окинул взглядом пустынную равнину. Далекий горизонт тонул в густой темноте.
— Все, что угодно. Даже это. Ты свободна, любовь моя.
Он размахнулся и зашвырнул локон в сухую траву. Потом опустился на колени и, прижавшись лбом к холодной земле, зарыдал. Он плакал до тех пор, пока не кончились слезы, и корчился от боли, пока не осознал, что опять сжимает в кулаке эйджил. Он отпустил его и поднялся на ноги.
Все кончено. Ричард чувствовал себя опустошенным. Он чувствовал себя мертвецом.
Он медленно извлек из ножен Меч Истины. В холодном воздухе пронесся чистый звон. Пустота в душе исчезла, уступив место магическому
Он не торопился. Спешить нет необходимости. У него достаточно времени. Он постарался успокоить дыхание, чтобы не производить даже малейшего шума. Он был целиком во власти всепожирающей ярости, а мысль об ошейнике превращала бушующий в нем огонь в адское пламя.
Магический гнев меча тек по нервам, словно расплавленный металл. Это чувство было хорошо знакомо Ричарду, и он целиком отдался ему. Теперь его ничто не остановит. Только кровь может насытить душу Несущего смерть.
Его пальцы побелели от напряжения. Его мускулы ждали только приказа действовать. Но им не придется ждать долго. Магия Меча Истины повелевала ему отдать этот приказ.
Черной тенью Ричард навис над сестрой Верной. Ярость стучала в висках. Он провел мечом по левому предплечью, чтобы клинок ощутил вкус крови. Темная струйка пробежала по лезвию. Ричард снова обеими руками сжал рукоять.
Он чувствовал тяжесть металлического кольца у себя на шее; лезвие поднялось и сверкнуло в лунном свете.
Он посмотрел на сестру Верну, лежащую у его ног. Сестра свернулась калачиком и во сне мелко дрожала от холода.
Ричард стоял над ней, подняв меч. Магический гнев требовал крови. Он стиснул зубы, Кэлен прогнала его. Потому что он — сын чудовища.
Нет. Не только сын. Ричард увидел себя со стороны: вот он стоит с поднятым мечом над спящей женщиной, готовый убить.
Он сам — чудовище.
Именно это разглядела в нем Кэлен. Именно поэтому прогнала его прочь, заставив надеть ошейник. Потому что зверю нужен ошейник.
Из глаз его брызнули слезы. Меч медленно опустился, уткнувшись лезвием в землю. Ричард стоял, глядя на спящую и дрожащую во сне от холода женщину.
Он простоял так долго.
А потом тихо убрал меч в ножны и, подняв свое одеяло, осторожно, чтобы не разбудить, укрыл им сестру Верну. Он сидел рядом с ней до тех пор, пока она не перестала дрожать, а потом завернулся в плащ и улегся прямо на землю.
Он очень устал, и все его тело болело, и все же ему никак не удавалось уснуть. Он знал, что впереди его ждут сплошные мучения. Именно для этого и предназначен ошейник. Когда сестра Верна доставит его в свой Дворец, за него возьмутся по-настоящему.
Впрочем, что это может изменить?
Воспоминания о том, что с ним вытворяла Денна, вонзились в мозг, как раскаленные иглы. Он вспомнил невыносимую боль, беспомощность и кровь. Его кровь.
Эти образы снова и снова всплывали у него в голове. Сколько бы он ни прожил, ему никогда не забыть об этом. И не успела закончиться одна полоса мучений, как тут же начинается другая. Видно, этому никогда не будет конца.