Второе пророчество
Шрифт:
ПРОЛОГ
Лица сидящих за столом мужчин скрывали низко надвинутые капюшоны свободных белых одеяний, сильно похожих на монашеские. Ни единое дуновение ветра не колыхало пламени зажженных свечей, потому что в полутемной комнате не было окон, а застоявшийся воздух этого помещения имел довольно неприятный затхлый запах, присущий именно таким, не слишком-то часто проветриваемым погребам и подвалам. Или склепам, ибо сие меткое определение куда более точно соответствовало мрачноватому интерьеру данной комнаты. Для полноты сравнения не хватало только гробов да скелетов по углам, хотя их с успехом заменяли наполовину осыпавшиеся траурные фрески непонятного
Сгорбленное, плотно закутанное в отороченный золотой каймой балахон создание, восседающее во главе собрания, протянуло над столом длинный рукав, из коего медленно выдвинулось нечто скрюченное и костлявое, густо поросшее грубой седой шерстью.
— Она, — глухо проскрипело из-под капюшона. — Золотая роза племени лугару! [2] — От кисти, а скорее лапы, отделился кривой палец, ультимативно уткнувшийся в белое пятно, явственно проступающее в центре ромбического рисунка. — Истинная дочь Сокола!
2
Лугару — священные существа, солнечные воины-волки, способные по желанию принимать облик человека или волка, — Здесь и далее примеч. авт.
Три головы согласно кивнули в такт этим словам, но последний из присутствующих в подземелье неожиданно выпростал из рукавов смуглые сильные ладони безупречно красивой формы и решительно сбросил капюшон, открывая прекрасное лицо греческого бога, обрамленное завитками коротких черных локонов.
— А мужчина? — с неподдельным интересом спросил черноволосый. — Неужели в пророчестве ничего не говорится о том, когда и где он родится? Значит ли это, что он обязательно станет сыном волков?
Из-под капюшона председательствующей за столом фигуры раздался саркастичный смешок, мгновенно перешедший в затяжной кашель.
— Ур [3] Наставник! — Черноволосый встрепенулся, гибким молодым движением вскакивая с резного дубового кресла. — Вам плохо?
Но закутанное в балахон существо остановило его небрежным взмахом мохнатой лапы, протестующе мотнув капюшоном, под которым на мгновение вспыхнули две кроваво-отсвечивающие яркие точки.
— Мне хорошо, Волк, ибо мой недуг именуется не болезнью, а старостью. Облегчения же от старости не существует…
— Но возможно, лечебные снадобья добрых прислужниц человеческого бога… — осторожно начала другая фигура, чей голос поражал благозвучностью и богатством интонаций.
3
Господин (венг.).
Названный Наставником усмехнулся еще ехиднее:
— Глупости, Солнечный Вестник! Тебе и самому известно — за уходящую жизнь цепляются только глупцы…
— А мудрецы? — с любопытством перебил черноволосый Волк, по-молодому горячий и несдержанный.
Но Наставник не укорил ученика за невежливость, а, наоборот, поощрительно погладив его запястье своими расслоившимися от немощи когтями, изрек:
— Мудрец никогда не держится за преходящее, превыше всего ставя истину и будущее своих детей!
Волк смущенно покраснел…
— Как же ты еще молод, Лайош! — ласково произнес Наставник, впервые обращаясь к тому по имени. — Молод и смел…
— Прикажи отдать за тебя жизнь, — Лайош почтительно поднес к губам край белоснежного одеяния учителя, — и я не раздумывая выполню такой приказ!
— Тю-у-у, смельчак неразумный! — С шутливым порицанием Наставник наигранно оттолкнул Волка от себя, но это выглядело не наказанием, а скорее одобрением. — Зачем мне твоя жизнь? А вот помощь совсем не помешает…
— Прикажи! — еще возбужденнее повторил черноволосый, но его речь неожиданно прервал громкий скрежет открываемой двери…
На пороге комнаты появились двое молодых мужчин, одетых в короткие модные кожаные куртки с металлическими заклепками, возможно слишком легкие для нынешнего холодного декабря, и сжимающие в руках мотоциклетные шлемы.
— Ур Наставник! — Вновь прибывшие учтиво преклонили колени, приветствуя всех сидящих за столом. — Роза расцвела! Еще одна, уже вторая!
— Свершилось! — благоговейно выдохнул Наставник, хватаясь за плечо Вестника и тяжело привставая с места. — Ты слышал их, Эзра? Второе пророчество — свершилось!
— Успокойся, Абадайя, — заботливо попросил Вестник, бережно усаживая Наставника обратно в кресло, — Помни, излишние волнения опасны для твоего здоровья, — Он подал Абадайе наполненный вином кубок и лишь после этого повелительно повернулся к переминающимся у порога посланцам: — Рассказывай ты, Ворон!
Носящий прозвище Ворон — стройный, востроглазый, с тонким профилем хищной птицы — довольно блеснул ровными зубами, с некоторой толикой превосходства подмигивая оставшемуся не у дел товарищу, и торопливо заговорил:
— Мы посетили могилу принцессы Дагмары на острове Маргитсигет. Три отшельницы-монахини по-прежнему преданно ухаживают за усыпальницей матери народа лугару и за священной дубовой рощей. Но как же безмерно было наше удивление, когда мы обнаружили, что розовый куст на могиле принцессы расцвел в самое неподходящее время года, причем теперь на нем распустились сразу два бутона…
Эзра и Абадайя понимающе переглянулись.
— Почти целых двадцать пять лет подряд куст радовал нас всего одним цветком, подсказывая — дочь Сокола родилась и жива. Но сегодня нам дан второй знак, свидетельствующий: будущая чаладанья солнечного народа достигла возраста свершений и готова принять на свои плечи весь груз бед, предначертанных в пророчестве…
— А мужчина? — Неугомонный Волк Лайош опять упрямо вернулся ко второму черному пятну, расположенному точно посередине ромбического рисунка. — Что знаем мы о нем?
— Ничего, — с откровенным сожалением покачал капюшоном Абадайя, — пока ничего…
— Я молился, — тихонько добавил Эзра, — я просил бога указать мне точное место, где следует искать молодую чаладанью. А на заре вчерашнего дня был ниспослан мне вещий сон, однозначно подсказавший — здесь! — Он вытащил из складок своего одеяния карту и четко указал на огромное государство, соединяющее Европу и Азию.