Второго шанса не будет
Шрифт:
– У меня была Дина Левински.
– Дина-пышечка?
– Туго ей приходилось в школе, – сказал я. – Ты даже не представляешь, насколько туго.
От моих сантиментов Ленни отмахнулся:
– Действительно не представляю. А что она делала у тебя дома?
Я рассказал, как было дело. Ленни поморщился:
– Стало быть, она сказала, что теперь у нее все в порядке? Что она замужем?
– Да.
– Все врет.
– А ты откуда знаешь?
– Я даю юридические советы ее тетке. Дина Левински не выходит из психиатрических лечебниц с восемнадцати лет. Какое-то время
Я растерялся. Мне вспомнился настойчивый взгляд Дины, ее побелевшее лицо и слова: «Ты ведь знаешь, кто стрелял в тебя, Марк, не так ли?»
Что она, черт побери, хотела этим сказать?
– Надо бы все это как следует обмозговать, – сказал Ленни, почесывая подбородок. – У меня есть кое-какие источники, задействую их. А ты позвони мне, если что-нибудь прояснится, идет?
– Конечно.
– Но обещай не говорить им ни слова. А то они только спят и видят, как бы тебя за решетку упечь. – Ленни поднял руку, пресекая мои возражения. – У них и сейчас достаточно оснований для ареста, а может, и обвинение готово. Положим, точка над i поставлена. Но вспомни дело Скейкела. Тогда у полиции улик было еще меньше, а все-таки его осудили. Словом, если эта публика сюда вернется, обещай: ни слова.
Я пообещал – не в последнюю очередь потому, что власти встали на ложный путь и сотрудничество с ними не поможет мне вернуть дочь. Это главное. Ленни оставил меня одного. Я попросил его перед уходом выключить свет, что он и сделал. Но темно в палате не стало. В больницах никогда не бывает совершенно темно.
Я попробовал собраться с мыслями. Что же все-таки происходит? Тикнер унес эти непонятные фотографии. Жаль. Хотелось бы еще раз взглянуть. Хотя при любом раскладе появление Рейчел в больнице оставалось загадкой. А может, фотографии – фальшивка? В наши дни цифровых технологий такие фокусы нетрудно проделать. Может, вот и все объяснение? Я подумал о Дине Левински. Чем же объясняется ее загадочный визит? Почему она спросила, любил ли я Монику? Почему она считает, будто я знаю, кто в меня стрелял?
Дверь открылась.
– Кто в тереме живет?
Зия.
– Привет. – Она критически оглядела меня и небрежно махнула рукой. – Вот под этим предлогом ты и манкируешь своими обязанностями?
– Вчера вроде было мое ночное дежурство?
– Вроде.
– Извини, так уж получилось.
– А так они оторвали от кровати мою задницу, да еще, между прочим, прямо посредине весьма эротического сна. – Зия указала большим пальцем за спину. – Что это за здоровенный негр в коридоре?
– С бритым черепом, в темных очках?
– Он самый. Коп?
– Агент ФБР.
– Не познакомишь? В порядке компенсации за прерванный сон.
– Обязательно, – сказал я. – Пока он меня не арестовал.
– Можно и после.
Я улыбнулся. Зия присела на край кровати. Я быстро объяснил ей происходящее. Никаких идей по ходу рассказа у нее не возникло. Она не задала ни единого вопроса. Просто слушала, и это было именно то, в чем я нуждался.
Я как раз подошел к тому, что меня всерьез подозревают в убийстве жены, похищении собственной дочери и вымогательстве, когда зазвонил мобильный телефон. Мы оба – врачи все-таки – удивились, ведь мобильники в больнице – табу. Я поспешно поднес аппарат к уху.
– Марк? – это была Рейчел.
– Ты где?
– Гоняюсь за деньгами.
– Что-что?
– Все произошло, как я и думала. Они обыскали сумку, но датчика в купюрах не заметили. Сейчас я еду по набережной Гарлем-Ривер. Они примерно на милю впереди.
– Надо поговорить.
– Как там Тара? Вернули ее тебе?
– Это была ловушка. Они издали показали мне ребенка. Но к Таре он не имеет никакого отношения.
Наступило молчание.
– Рейчел?
– У меня проблемы, Марк.
– Какие?
– Меня прилично отделали. В парке. Ничего страшного, но мне нужна твоя помощь.
– Минуту. Моя машина здесь. На чем же ты едешь за ними?
– Видел на кругу фургон?
– Да.
– Я его украла. Это старая модель, завести напрямую нетрудно. Надеюсь, до утра хозяин не хватится.
– Рейчел, полиция считает, что все случившееся – наших с тобой рук дело. Что у нас роман. На диске оказались фотографии, и на них ты. У входа ко мне на работу.
Снова повисло молчание, нарушаемое лишь шорохами в мобильнике.
– Рейчел?
– Ты где сейчас? – спросила она.
– В Пресвитерианской больнице.
– Все в порядке?
– Ушибы. Но ничего страшного.
– Полицейские там?
– И федералы вдобавок. Некто Тикнер. Знаешь такого?
– Да, – едва слышно ответила Рейчел. – Ну и какие у тебя планы?
– Ты о чем, собственно?
– Собираешься сам разбираться, или пусть Тикнер с Риганом ведут дело?
Жаль, что Рейчел не рядом. Хотелось спросить ее про фотографии и звонок ко мне домой.
– Вряд ли это теперь имеет значение. Ты была права с самого начала. Это подстава. Волосы, скорее всего, не Тарины.
Снова шорохи.
– Ты что-то сказала?
– У тебя есть представление о том, что такое ДНК?
– Самое общее.
– Долго объяснять, но ДНК анализируют слой за слоем, требуется по меньшей мере двадцать четыре часа, чтобы достоверно убедиться в совпадении состава слоев.
– Ну и что?
– Я только что связывалась с лаборантом – помнишь, я говорила тебе о нем? В его распоряжении было только восемь часов. Но насколько можно судить на этом этапе…
– Да?
– Волосы в пакетике, который тебе передал в последний раз Эдгар, совпадают с твоими. – Мне показалось, что я ослышался. Рейчел издала какой-то звук, похожий на вздох. – Иными словами, лаборант не исключает, что отец ребенка – ты. И тогда, выходит, никакой подставы тут нет.
Я едва не выронил телефон. Заметив это, Зия подвинулась ближе. Я вновь сосредоточился: «Думай. Прочь эмоции. Реконструируй картину». Я прикинул свои возможности. Тикнер с Риганом ни за что мне не поверят. И не выпустят отсюда. Вероятно, нас с Рейчел арестуют. Положим, мне удастся доказать свою невиновность. Но почему я, собственно, должен это делать?