Второстепенный: Плата
Шрифт:
– Нужно сказать Валенсии…
– О, она уже знает, – отмахнулся Вадим и повёл глазами, осматриваясь. В углу палаты он сразу увидел Альваха и Златовласа, которые внимательно читали записи о лечении лучевой болезни. – Здравствуйте, Владыка Златовлас и… э-э-э…
– Можно Судья, можно просто Альвах, – подсказал ему Альвах и, очаровательно улыбнувшись, пересел к нему на кровать. Вадим едва успел подтянуть одеяло. – Как ты себя чувствуешь, целитель?
– Лучше, спасибо, – насторожённо отозвался Вадим.
Альвах рассматривал его с нездоровым любопытством,
– Извините, – не выдержал наконец Вадим его пристального взгляда. – Вам бабочки не мешают?
– Бабочки? – озадаченно переспросил Альвах. – Какие бабочки?
– Э-э-э… – судя по сконфуженной мордашке, Вадим явно пожалел о сказанном. – Которые над вашей головой всё время летают.
Корион заподозрил его в помешательстве и уже собрался звать лекарей, но Альвах вдруг просветлел:
– Ах, эти бабочки! Как интересно, когда-то это были стрекозы, потом мелкие птички. Нет, не мешают, – и грустно улыбнулся.
– …Понятно. Извините, – после непродолжительной паузы извинился Вадим.
– Ничего страшного, – Альвах вздохнул. – Я рад, что они со мной. Жаль только, что они навсегда всего лишь невидимые мне бабочки.
– Одна у вас на левой руке сидит, на запястье, – сказал Вадим.
Альвах проследил за его взглядом.
– Их всё ещё восемнадцать? – спросил Златовлас
Вадим озадачился, явно попытался подсчитать.
– Эм… Одной, кажется, не хватает. Но я могу ошибаться, – поспешил он добавить после того, как Злат тревожно вскинулся. – Они все одинаковые и постоянно летают.
– Верно, их сейчас семнадцать, – Альвах улыбнулся куда счастливее и, поймав озадаченный взгляд Златовласа, коротко ответил: – Летом мне приснилось, что Илмариона забрала одну.
– Столько лет не могла, а тут вдруг получилось?
– Она была не одна, – коротко ответил Альвах и вдруг с нежностью потрепал кудряшки Вадима. – Седьмой потом подтвердил мои догадки.
Златовлас заморгал, издал переливчатый тонкий звук на грани слышимости – знак крайнего удивления. Корион ничего не понял в разговоре Изначальных и даже не пытался разобраться. Это явно было не его дело. А вот Вадим, судя по сосредоточенному лицу, понял куда больше.
– Птичка, значит…
– С сестрой? С ними же ничего не случится? – забеспокоился Златовлас.
– Не волнуйтесь, – вздохнул Вадим. – С вашей птичкой всё в порядке. Она в малиннике живет, в саду бабули.
Златовлас нахмурился, потёр лоб.
– Сад… Участок с пустой землёй и пылающим деревом возле бани? Раз так, тогда ладно…
Вадим попытался сесть повыше, но Корион его удержал.
– Вам сейчас нельзя вставать.
– Да? – удивился мальчишка, но остался лежать.
Корион подоткнул одеяло и, поддавшись порыву, поправил растрёпанные кудряшки. Вадим покосился на его пальцы, играющие с мягким локоном, и на его бледных щеках разлился румянец. Больной, слабый, но он вспыхивал даже от таких невинных прикосновений. В такие мгновения из него выглядывало что-то тёплое, уязвимое и мягкое, что делало его невероятно похожим на Валенсию. Наверное, секрет был в том, как они оба светлели едва уловимой улыбкой, поводили глазами в смущении и теребили первое, что попалось под руки. Корион даже не знал, чем очаровывался больше и что искал – Валенсию в Вадиме или же Вадима в Валенсии. Близнецы были слишком похожи друг на друга, несмотря на всю разницу. Наверное, такими были языческие Аполлон и Диана.
В голову стрельнула уже знакомая боль, из глубин памяти потянуло морской бездной. Возникло мучительное ощущение, что сейчас оттуда должно что-то всплыть. Что-то давно забытое, но очень важное…
– Корион Велдон Хов! – встрепенулся Златовлас.
Но Корион смотрел не на него, а в прозрачные зелёные глаза. И в них разгорался испуг.
– Профессор, у вас глаза светятся!
– Корион!
Возглас Владыки сопроводило ощущение крепкого подзатыльника, точно такого же, как у деда.
«Вадиму сейчас нельзя волноваться», – напомнил себе Корион и усилием воли затолкал зуд не вспомненного подальше, захлопнул уже скрипнувшие двери. По облегчённому выдоху мальчишки понял, что всё сделал правильно.
– Так, – резко сказал Златовлас. – Давайте уже о деле. Вадим, ты писал, что больные не могли быть источником заражения, что болезнь идёт от внешнего источника: пыли, воды, принесённых из зоны вещей. Таврок проверил территорию. Эльты смывали с себя радиоактивную пыль, и она заражала воду в домах.
Вадим встрепенулся.
– Точно, вы же делаете замкнутый цикл очистки, – пробормотал он. – Это из-за него? Но почему? Я не спец в физике, но вроде так быть не должно!
– Фильтр, – ответил Корион. – Магический фильтр не рассчитан на такое загрязнение. Заряженные частицы сбили настройки магокристаллов, и фильтры начали создавать неустойчивые минералы. Элементы начинали распадаться и...
– Излучать радиацию, – поражённо выдохнул Вадим. – А эльты её пили.
Альвах покачал головой.
– Ты заслужил премию и звание магистра алхимии, Корион, – уважительно сказал он. – Как ты додумался до проверки воды? Ты же всю жизнь работал с обезболивающими!
– Я просто умею нестандартно думать, – ответил Корион. – И проверять.
Златовлас весело фыркнул. Владыка прекрасно знал, что толчком для нестандартной мысли послужил напрочь забитый людскими фекалиями фильтр и почти разряженные магокристаллы, из-за которых почти вся вода в доме алхимика приобрела отвратительный запах аммиака. Во время замены Корион увидел, что магокристаллы хранят заклятье преобразования веществ, очень похожее на то, которым пользовались на школьных уроках. И, вспомнив слова Вадима о количестве преобразованного вещества за раз, решил проверить. Третий опыт показал, что заклятье превращения в магокристаллах сбоит сразу же после прохождения сквозь него неустойчивого урана и в результате создаёт что-то совсем невообразимое. Убойное. Как раз того самого уровня, который вполне способен вызвать лучевую болезнь.