Второстепенный
Шрифт:
– Потому что в голове одна маленькая извилина, и та - светится! – отрезала я. – Ты увидел, что он противный, и решил за это выставить его вором?
– Но он хуже вора!
– Крис, я понял, что ты рассмотрел его гадкую душонку, и она тебе не понравилась, но своим поступком ты разочаровал своих родителей. Чтобы наказать гадину, ты решил сам стать гадиной – ты стащил книжку и попытался свалить свою вину на другого. Понимаешь?
Крис спал с лица, ойкнул и тихо опустился рядом на кровать. Дошло. Что ж,
– И что мне теперь делать? – растерянно спросил он.
– Попросить прощения у родителей, сказать, что больше так делать не будешь, - посоветовала я. – Если любят, то простят.
Крис опустил голову, потеребил пальцами покрывало и тяжело вздохнул. Каштановые пряди упали ему на лоб, закрыв глаза. У него были удивительно светлые голубые глаза – не всякая акварель дает такой ясный небесный цвет.
– Они сказали, что связались с мистером Аунфлаем, - пробормотал он. – Что в сентябре я поеду к нему.
Уже в третий раз слышу про этого загадочного мистера.
– А мистер Аунфлай – это?..
– Меценат. Один из немногих эльтов, которые выходят к людям. Он занимается больницами в нашем графстве. А ты его разве не знаешь?
– Нет. Он как-то не соизволил показаться мне на глаза, - задумчиво сказала я. – А откуда его знают Стенли и Стоуны?
Крис закатил глаза.
– А я знаю? Мама говорила, что он когда-то очень помог нашей семье. То ли спас дедушку, то ли бабушку… Не помню уже. В качестве благодарности мама взяла меня к себе. Настоящие родители умерли. Может, у Стоунов так же было?
– Может… - задумчиво сказала я.
– Когда ты к нему поедешь? Надолго?
Крис только пожал плечами.
– Не навсегда… Надеюсь…
От стука мы подпрыгнули. Дверь скрипнула, впуская миссис Стенли внутрь чердака.
– Дим, ты нашел своё кольцо?
Я соскочила с кровати и поспешила к выходу.
– Да, тетушка Ким! – и в доказательство помахала рукой у женщины перед носом.
Она ловко, явно на рефлексах, схватила мою руку и уставилась на кольцо.
– Интересно, никогда таких не видела, - пробормотала она и повертела его на пальце, рассматривая со всех сторон.
Я увидела, как вспыхнули её глаза при виде маленького выгравированного православного крестика в конце надписи, ощутила, как хватка на запястье стала крепче. Она медленно подняла на меня взгляд и нервно облизнулась.
– Что написано?
– Спаси и сохрани, - ответила я, аккуратно высвободив руку из захвата и отступив на шаг.
Тетушка Ким продолжала смотреть на меня так, словно узнала своего пропавшего родственника, и это было жутко.
– Вадим, - она снова схватила меня за руку. – Символы веры у нас запрещены. Особенно среди племени эльтов.
Я не успела и глазом моргнуть, как кольцо покинуло палец и легло в мою ладонь.
– Не носи его на теле, тебя могут неправильно понять, - мягко произнесла тетушка Ким.
Что-то в её голосе заставило меня кивнуть и спрятать прабабушкин подарок в карман.
Нужно будет узнать об этом побольше.
* * *
Туман. Туман. Туман...
Куда ни кинь взгляд — всюду молочно-белая пелена. Протяни руку — не рассмотришь собственных пальцев. Куда идти и что делать, неизвестно, да и надо ли? Белая мгла была страшна своей неподвижностью и густой душной тишиной. И что-то подсказывало мне, что в туманах не моё место. Моя дорога была потеряна?
– ...аль-ка-а!
– пробилось сквозь тишину эхо чьего-то крика.
– Ва-а-алька-а-а!
Валька, точно, я Валька!
– Ва-аль-ка-а-а!
Голос, какой знакомый, родной голос!
– Я здесь!
– радостно крикнула я, подрываясь с места. Мчаться сквозь туман навстречу этому родному человеку, встретить, обнять, сказать, что вот она я, тут, и никуда не денусь...
Первый же шаг остановила тяжелая рука.
– Стой. Не беги в туман. В речку бухнешься — потеряешься с концами.
Я разжала пальцы, обнаружив под руками деревянный забор, и обернулась. Бабуля улыбнулась, отпустила моё плечо и поправила съехавшую на лоб косынку. Запястьем, чтобы не испачкать белую хлопковую ткань измазанными перчатками. Воткнутая в землю мотыга опасно накренилась, грозя свалиться в ноги, прямо на недополотые помидоры. Солнце нещадно било бабушке в спину, отчего её фигура казалась сияющей, а лица почти не было видно. Теплая, уютная, с мягким светом в светлых глазах — как такую бросить на огороде одну?
– Ва-а...
– снова закричали из холодного тумана, клубящегося прямо за низенькой оградой.
– Твои?
– спросила бабуля, с интересом заглядывая мне за спину.
Я кивнула.
Бабуля шагнула ближе и гаркнула в белую муть:
– Мы здесь!
Да так мощно, что от её голоса туман расступился, и перед нами предстала широкая тропа, тянущаяся к мосту. Солнечные лучи упали туда — и мост весь вспыхнул яркими голубыми огнями. Сказочно красивое зрелище! И каким же мост оказался огромным!
А от него к нам по тропе обрадованно, вприпрыжку побежали три человека.
– Нашли! Нашли!
– Уши надрать, чтоб неповадно было!
– Быстрее!
Бабуля довольно потерла руки.
– Мужики, - сказала она, растянув первый слог.
– Целых три здоровых мужика! А мне как раз дрова для бани надо наколоть и вместо сирени рябину посадить... Сейчас они будут пользу приносить!
Я захихикала и побежала во двор, к сараю.
– Потащат в туманы - отказывайся! Не станут они ни домом, ни убежищем!
– крикнула бабушка мне в спину.
– Не ходи под туманную крышу, тебе нельзя...