Второстепенный
Шрифт:
Третий с воплем кинулся на меня. Я отскочила и направила разогнавшегося мальчишку в стенку, подтолкнув подзатыльником, чтоб точно долетел. Тот ударился лицом, разревелся и осел на траву, схватившись за разбитый нос. Вот теперь можно и поговорить.
– Сам отдашь, или тебе помочь? – развернулась я к четвертому, вперив немигающий взгляд прямо в испуганные глазенки.
Тот попятился и выронил рюкзак. Сосед тут же его подхватил и бросился собирать разбросанные учебники. Пока он метался по двору, мальчишки таращились на меня.
– Ты че, пацан,
– начал самый целый, поняв, что я явилась в одиночестве, габаритами им всем уступаю и вообще – кудрявый ангелочек.
– Еще раз попробуете поиздеваться над кем-то, я сделаю так, что вы вылетите из школы, - перебила я его.
– Да ты знаешь, кто мой отец?! – возмущенно завопил пацан с разбитым носом. – Он тебя в порошок сотрет!
– Да? – я хмыкнула и поманила к себе соседа, который замер испуганным сусликом, прижав рюкзак к груди. – И кто же твой отец?
– Майкл Фаулс, он главный прокурор в нашем графстве! – попался мальчишка. – Он за меня тебе глотку порвет!
– Уже боюсь.
Пока они не встали, я подхватила соседа под руку и быстренько смылась в школу. Мальчишка семенил следом за мной и смотрел широко распахнутыми восторженными глазами. Когда мы пересекли двор, он отмер.
– Круто ты их!
– Да. У тебя трава в волосах, - я машинально потянулась к своим кудряшкам, показывая где именно.
– Ага, - мальчишка растопыренной пятерней поворошил каштановую шевелюру. Она моментально встала дыбом и стала похожа на спутанный моток медной проволоки. – Я Крис. Живу в двенадцатом доме. Я тебя видел, только… - он слегка смутился, – думал, что ты девочка.
Я дернула плечом, не обидевшись. Сложение у меня было астеническое, плевком перешибить можно. Лицо очень походило на моё собственное из реальной жизни, а шапочка золотистых кудряшек и вовсе сделала из меня бесполое существо.
– Я тоже тебя видел. Вадим Волхов. Из России.
– Круто, - Крис присвистнул. – Ты поэтому так смотришь, да?
– Как смотрю? – растерялась я.
– Как будто тебя в плен взяли, - бесхитростно сообщил Крис. – Серьезный, не улыбаешься.
Я хмыкнула. Постоянные улыбки окружающих людей меня раздражали. Ну видно же, что вся вот эта доброжелательность напускная. Зачем притворяться и лицемерить? Показать воспитание? Для этого скалить зубы не обязательно.
– У русских улыбка всегда настоящая. Мы никогда не улыбаемся просто из вежливости.
– Почему? – удивился Крис.
– Это же приятно, когда вокруг приветливые лица.
– Потому что зубы на морозе замерзают, - честно сказала я.
Мальчишка изумленно моргнул и звонко расхохотался.
– Ты прикольный, - он отряхнул ладонь о футболку и протянул её мне. Я придирчиво осмотрела пятна пыли, со вздохом стерла их влажной салфеткой и пожала руку.
– Крис – от Кристофера?
– Ой, точно! – спохватился он. – Кристиан Стенли. Будем дружить?
Честно говоря, я слегка оторопела. Парень по виду был примерно лет тринадцати-четырнадцати. И такое детсадовское предложение.
– С чего вдруг такая щедрость? – настороженно уточнила я.
Крис потупил взгляд, в котором внезапно мелькнула тоска.
– Просто… С местными у меня как-то не сложилось.
– Да, я заметил, - хмыкнула я. – Уговорил. Будем дружить. Только чур, друг на друга взрослым не стучать. Я – русский. А русские за такое бьют нещадно.
Крис засиял в ответ ярче солнца и сжал ладонь так, что я охнула. Силенок в худосочном пареньке оказалось много.
– Все боятся Джеймса и его компанию. У него правда отец тебя может из школы выгнать, - взволнованно сказал он.
– Не выгонит, - спокойно заявила я и потащила новоприобретенного друга в учительскую.
– Ты не понимаешь, он много раз прикрывал Джеймса, он…
– Крис, - я остановилась и снисходительно посмотрела на ребенка. – Джеймс не выкрутится.
– Он всегда всё выворачивал так, как будто он жертва. Мистер Фаулс ему всегда верил. Почему ты думаешь, что у тебя получится?
– Потому что за мной сила, а сила – в правде, - хмыкнула я. – И я умею её говорить.
Секретарь была в шоке, когда в учительскую ввалились два ученика, один из которых подошел к телефону и потребовал у телефонистки соединить его с прокуратурой. Майкл Фаулс - тоже. Не каждый день ему звонили на работу мальчики с чистосердечным признанием, что разбили его сыну нос за травлю ученика. И уж тем более не докладывали с извинениями, что не винят его сына и понимают, что во всем виновата вседозволенность.
Я разливалась соловьем в громоздкий викторианский аппарат, а секретарь и Крис стояли рядом с раскрытыми ртами. Такого они явно еще не слышали.
– Я всё понимаю, вы занятой человек, вам не до сына. Он вам мешает, вам хочется побыстрее избавиться от него. Однако то, как вы планомерно делаете из него преступника, не делает вам чести как работнику прокуратуры. Если вы настолько не любите своего ребенка, может быть, вам стоит отдать его в другую семью? Я могу подключить журналистов и социальную службу, они помогут вам. Уверяю, Джеймс очень быстро избавит вас от своего присутствия. Вы не отвлекайтесь, у вас важная работа, я сам позвоню в газету. До свидания!
После такого заявления мистер Фаулс прибыл в школу через три минуты, узнал, что я успела вызвать родителей Стенли и пригрозить выглянувшему на шум директору отделом образования, и окончательно спал с лица. Попытался заорать, но наткнулся на мой чистый невинный взгляд.
– Но вы же не любите своего сына, разве не так? – удивилась я.
– Да с чего ты взял?!
– Ну как же? Вы же взрослый человек. Вы понимаете, что Джеймс привык выходить сухим из воды и что так не будет длиться всю его жизнь. Вы уйдете на пенсию, умрете, а Джеймс окончательно станет преступником, потому что не сумеет вовремя остановиться. Вам ведь проще откупиться, а не воспитывать. Так любящие родители не поступают, им не плевать на будущее своих детей, а вам плевать. Значит, вы его не любите.