Второй Беличий Песок
Шрифт:
– Макки, это выносит мне предмозжие!
– цокала Ситрик, - Ты знаешь, что только за последний привоз было восемь десятков наименований всякой погрызени?
– Теперь знаю, - кивнул грызь, - Если тебе не в пух этим заниматься, брось.
– Как брось?
– скосилась белка.
– Вот так, - Макузь поднял шишку и бросил в болото, - Или как-нибудь ещё.
Он цокал совершенно серьёзно, потому как никому не пришло бы под уши заставлять грызя трясти, а уж тем более - собственную согрызунью, в которую он люто обожал.
– На самом деле,
– И главное, ты это умеешь, - добавил грызь, - Всем тоже нравится, только далеко не все умеют.
– Ну, а как сегодня прудовой песок?
– задала грызуниха стандартный на протяжении всего лета вопрос.
– Вполне себе. Поставили сваи для избушки, завтра начнём собирать на берегу сруб, потом перетащим. Перегонная колонна тое почти готова, черпак, ну и котёл, осталось там кое-что доклепать. Думаю, трясём с опережением собственного плана.
– Обгоняем собственные уши!
– засмеялась Ситрик.
Макузь был доволен, что грызуниха довольна. К тому же она действительно подходила к тому, чтобы вести организационную работу среди трясов - даже её необычный выслух, с фиолетово-чёрными ушками и тёмно-красными волосами, был кстати, потому что одно дело цокнуть "спроси у Ситрик", а другое "спроси у серо-фиолетовой грызунихи", какую легко определить за тысячу шагов. Поверх шёлковой пушнины она чаще всего одевала чёрную кофточку и юбку, что тоже не особенно часто услышишь - чаще всего грызунихи были в одежде различных оттенков зелёного, а зимой - серого, чтоб не маячить.
Неслушая на то, что никто не удосужился отменить гнус, сырость, туманы и болотную вонь, грызи возились в полный пух, с интересом и весело, потому как даже тряс, не делавший ничего сложнее чем поднос дров, собственными ушами слышал результаты общей возни, а это очень сильно внушает. Сперва может показаться, что внушает, но не особо - а на самом деле, ещё как. Хотя пуши зачастейшую засиживались у костра до глубокой ночи, с утра вскакивали с самым рассветом без никакой специальной побудки - правда, потом обычно досурковывали днём, после сытного отяжеляющего обеда, когда вдобавок к этому стояла самая жара, не располагавшая таскать брёвна.
– Выслушай-ка, - цокнула Ситрик, глядючи из-под лапы на платформу, чтобы закатное солнце не било в глаза, - А зачем такая здоровенная изба на сваях? Может, обошлись бы поменьше?
– Это в порядке проверки, - пояснил Макузь, - Этот пруд находится вплотную к острову, но остальные, как мы знаем, далеко от. Поэтому там придётся размещать весь пух на полную смену, а для этого и потребна такая изба, как мы прикинули. Надо проверить, как она будет стоять на платформе.
– Хитро, - согласилась грызуниха, - Чувствую, когда по стенам полезет хмель, будет вообще в пух.
Рядом с избой на платформе находился большой навес - дровяной склад и помещение для паровой машины, а между ним и бочкой для отстоя находилось черпаковое колесо диаметром двадцать шагов, наполовину уходящее в воду, и высокая перегонная колонна, выше коей торчала только жестяная труба. На шесте, который торчал над крышей избы, полоскался по ветерку ярко-алый флажок: такой грызи обычно вывешивали над особо вспушёнными объектами вроде центроизб в цокалищах, промдвора Треожисхултов в Щенкове, и тому подобное. Кусок красного клоха не означал собственно ничего, кроме куска красного клоха, но при вслухе на оный повышалось чувство хрурности, и довольно тряслись уши с кистями.
К середине лета сменилась почти половина состава трясов - одни умотали, другие примотали, причём более стремились вторые, а не первые, но держать на стройке слишком много пушей было совершенно незачем, потому как работа и так шла чуть не круглосуточно, а к одному бревну вдесятером не подойдёшь. Вместе с пересменками приехали Руфыс и Рилла, выслушать как оно и всё такое, а также потесать древесину топорами. Услышанным они остались вполне довольны, главное заметив, что гать легла в болото как и была, не нарушая целостности картины - да и платформа в луже мазута скорее украшала пруд, чем наоборот.
– Ну, дорога уже используется, - цокала Рилла у вечернего костра, - В течении Чёрной речки начали городить запруды для грунтовой фабрики...
– Начали это да, - фыркнул Ратыш, - Только там копать на несколько лет, и потом ещё столько же ждать первых плодов.
– Не всё сразу, - улыбнулась грызуниха, - Представь себе, что когда-то пуши не знали всего того, что знают сейчас. Потребовались сотни лет, чтобы дождаться плодов, как ты выцокнулся.
– Да это чисто, - цокнул тот, - Ты вот цокни, с камульфами как оно?
– В порядке нормы, - заверила Рилла, - А вот с погодой не совсем.
– А что с погодой?
– насторожился Макузь, - Вроде всё как обычно.
– По предварительным данным, наблюдается сушь, - цокнула Рилла, - Севернее и восточнее, уже к Щенкову, сушь не наблюдается, а сдесь - да. Грызи свидетельствуют, что лес сильно высох, а это чревато сами знаете чем.
– Да как так?
– фыркнула Речка, - Даже не повяло ничего!
– Ты ещё цокни, в болоте полно воды. Если бы повяло, так это вообще туши свет... тут немного достаточно, и кло.
– И что в связи с?
– цокнула основное Ситрик, поводя ушками.
– Как предполагаю йа, - показала на себя Рилла, - Нужно организовывать трясины на случай сухих гроз, потому что это самый вероятный источник пожара. При малейшем обнаружении возгорания - немедленно бежать и душить в зародыше.
– Да в общем никто и так не будет ждать, пока разгорится!
– заметил Макузь.
– Когда вобщем, вероятность возгорания близка к нулю, от попадания молнии в сырое дерево ничего не бывает. А когда сушь - каждая гроза может закончится пожаром немыслимых размеров. Кстати, - добавила Рилла, - Шишморские, которые собирались для рытья дамбы, сейчас ставят дополнительные обзорные вышки.