Второй Фаэтон: восемь часов до смерти
Шрифт:
– Не ходи, – вполголоса сказал ему Любарский, – не позорься.
– А мне через час ехать, отводить сына в спортивную секцию, – тут же соврал Кириллов. – У него сегодня первое занятие, мне надо за ним присмотреть.
– Ладно, фиг с ним, с этим телевидением, у них своё дело, у нас своё. Продолжаем работать, – сказал начальник лаборатории.
– Первая умная мысль начальника за сегодняшний день, – шепнул Любарский Кириллову.
В день приезда вице-премьера со свитой многие сотрудники надели пиджаки и галстуки. Кириллов явился, как обычно, в свитере. Любарский одобрительно подмигнул ему.
Вице-премьер,
Длинную ответную речь, состоявшую из благодарностей и заверений в готовности выполнить свой патриотический долг, произнёс директор института, после чего подобные же речи, покороче, произнесли начальники отделов. На выступления добровольцев «из толпы», по идее, уже не должно было остаться времени, и вице-премьер для проформы собрался подождать несколько секунд и двинуться дальше, но тут встал Любарский.
– В последнее время иностранные институты ведут интенсивное изучение новых явлений тектоники литосферных плит, вызвавших, в частности, катастрофическое землетрясение в Гоа. У нас на это не выделяется достаточно средств, что вызывает отставание отечественной науки в исследовании этих аномальных и потенциально опасных явлений, – произнёс он заранее обдуманные и сформулированные фразы. – Между тем многие районы нашей страны, в том числе такие, где находятся объекты стратегической важности, расположены в зонах повышенной сейсмической опасности, и исследование таких явлений становится важным вопросом национальной безопасности. Я полагаю, что правительству следовало бы подумать над тем, чтобы сделать приоритетным в настоящее время финансирование именно таких исследований.
– Да, да, я обязательно поставлю в правительстве этот вопрос, – поскучневшим голосом сказал вице-премьер и сделал знак своей свите следовать за ним.
Начальник отдела тектоники подскочил к Любарскому.
– Ты что же наш отдел позоришь? – прошипел он.
– А что я неправильно сказал? – громко произнёс Любарский, глядя ему прямо в глаза. Тот смешался и не нашёл, что ответить.
Через несколько дней начальник отдела вызвал его к себе.
– Вот что, Любарский, – официальным тоном начал он, – твоя частная деятельность вне стен института стала несовместимой с задачами института. Выбирай – или здесь, или там. Мало того, что ты нарушаешь общую политику учреждения во взаимоотношениях с государственной властью, ты публично высказываешь концепции, идущие вразрез с научной деятельностью института, и сеешь необоснованную панику среди населения.
– Чем вы можете подкрепить эти обвинения? – резко спросил Любарский, ставший внезапно очень злым.
– А вот чем, – начальник отдела повернул к нему монитор.
Кто-то из слушателей Любарского, несомненно, ради самых добрых побуждений, выложил в ютюбе ролик с лекцией, где Любарский говорил о возможности катастрофического землетрясения в Москве. Сейчас на мониторе демонстрировался как раз этот момент.
– Или пиши заявление об уходе по собственному желанию, или прекращай эти, что
Любарский не колебался в решении ни секунды.
– Ах вот оно что! Заявление об уходе по собственному желанию я писать не буду, – твёрдо, выделяя каждое слово, произнёс он. – Если вы захотите меня уволить, то сами сформулируете претензии ко мне, и я ещё буду оспаривать ваш акт в суде. А я тем временем отправлюсь к моим слушателям, – Любарский резко развернулся и ушёл не прощаясь.
Правда, в этот день лекция не намечалась, она должна была состояться через три дня. Любарский больше решил не приезжать в институт, если только его вежливо не попросят.
Утром того дня, в который предстояла очередная лекция, его разбудил звонок. Звонил начальник лаборатории.
– Любарский, Любарский, – взволнованно говорил, чуть ли не кричал он, – приезжай скорей! Срочно нужна твоя консультация!
Начальник лаборатории был неплохой мужик, но Любарский считал, что, после сказанного ему начальником отдела, эта просьба была недостаточным поводом бросать всё и мчаться в институт. Пусть начальник отдела лично извиняется, если им вдруг потребовалось его содействие.
– Любарский, ты не слышал, что творится?! Включай скорей телевизор! Это п….ц!
– Скажи вкратце пока сам, а то я ещё сплю. Что случилось?
– Катастрофическое землетрясение в Нью-Йорке!
С Любарского мгновенно слетел остаток сна.
– Кому нужна моя консультация? – тут же спросил он.
– Мне! Всем нам!
– Начальнику отдела нужна?
– Причём тут начальник отдела?
– Притом, что он собирался меня уволить.
На другом конце трубки повисла пауза, потом начальник лаборатории произнёс:
– Хорошо, я поговорю с ним.
Больше звонков из института в тот день, однако, не последовало.
Любарский меж тем приткнулся к телевизору. Российские телеканалы показывали картинки западных теленовостей, где чередовались разрушенные небоскрёбы, многометровые завалы на улицах, покорёженные эстакады со слетевшими с них автомобилями и поездами метро, пожары, много трупов, раненые, лихорадочно суетящиеся сотрудники Службы спасения и пожарные, опрокинутая и, очевидно, отброшенная морской волной, статуя Свободы. Комментаторы с нескрываемой радостью сообщали о десятках тысяч погибших и раненых, об убытках в сотни миллиардов долларов, о том, что чрезвычайное положение объявлено в двенадцати штатах. Но никакой точной информации о самом стихийном бедствии почерпнуть отсюда было нельзя.
Любарский включил интернет. Через несколько минут он знал практически всё. Накануне, в 18:32 по времени атлантических штатов (в Москве было 2:32 пополуночи уже текущих суток) последовал первый удар стихии. Землетрясение магнитудой 9,1 балла по шкале Рихтера, эпицентр которого находился в море в 135 километрах к юго-востоку от Нью-Йорка, сразу причинило сплошные разрушения большинства зданий и мостов, завалы тоннелей метро, куда потом хлынула вода из Гудзона, аварии на всех городских коммуникациях, выбросы бытового газа и канализационных стоков, отключение энергоснабжения, тысячи жертв. В 18:47 последовал второй толчок, не столь мощный, но добивший то, что не успел уничтожить первый. В 18:50 последовал удар цунами по городу, превративший крупнейший город Соединённых Штатов Америки в первозданный хаос.