Второй и Первая
Шрифт:
– Светлана единственная, кто более-менее в порядке. Остальные паршиво. Дядя Коля заперся в гараже, Марина плачет в своей спальне, Ника… – Голос в трубке дрогнул. – Ну, в общем, капец. Я сам не могу до сих пор поверить…
Он еще что-то говорил, а я стоял парализованный, неспособный даже вздохнуть. У меня словно выдрали с мясом ногу или руку. А вместе с ними еще и огромный кусок сердца.
Пашка работал прорабом на стройке. Сейчас они возводили высотный жилищный комплекс у моря. Алексей рассказал, что у башенного крана оборвался трос. Павел зашел перед отпуском закончить
Я просидел на полу, у окна, пока не стемнело. За стеклом гудел город, люди спешили с работы, сигналили автомобили, лаяли собаки, царила обычная повседневная жизнь. И сейчас в этой жизни не было Павла. Я мог не встречаться с ним месяцами, но я знал, что он где-то живет, ходит, ест, спит, разговаривает, смеется или ругается. Я знал, что, если позвоню, он сразу примчится, несмотря ни на что. Что выполнит любую мою просьбу, даже самую дурацкую.
Я так ему и не сказал, что всегда завидовал ему. Тому, что у него есть семья, отец, мать, сестра. Тому, как его все любят. Какой он веселый, обаятельный, добродушный. Даже его частым влюбленностям завидовал, хоть и подшучивал всегда. Потому что сам был не способен на подобные чувства.
Наверное, нужно позвонить, хотя я и не представлял, что скажу. Я поднял валявшийся на полу телефон и набрал номер Светланы. Она взяла трубку через почти минуту гудков.
– Что я могу сделать?
– Сергей… – Ее голос звучал глухо, но по крайней мере не всхлипывал и не дрожал. Да, это я узнал только сейчас, они с этим горем уже второй день. – Как хорошо, что ты позвонил. Поможешь? У нас тут и так дурдом, я одна на ногах, да еще и…
– Говори.
– Надо найти Нику.
Я замер.
– Вчера я забрала ее к нам домой после морга, дала успокоительное, и она вроде заснула. Потом я забегалась, а когда сегодня зашла в ее комнату, Ники там не оказалось. Ездила к ней домой, в больницу. В общем, мне некогда ее искать по городу. Я не знаю, где она может быть, и боюсь, как бы чего не случилось.
– Я понял. Найду обязательно. В каком морге он лежит?
– При пятой неотложке, но ее там нет. Похороны завтра в десять. Я очень тебя прошу…
– Да-да. – Я встал и твердо ответил: – Не беспокойся, я привезу ее.
Я бесцельно колесил по ночным проспектам. Сначала посетил морг и коммуналку. Ни врачи, ни соседи не видели Веронику со вчерашнего дня. Потом бесцельно объезжал знакомые места: парк, набережную, офис, где она работает. Нет, решил я, так не пойдет. Нужно остановиться и подумать, иначе я буду до утра кататься.
Куда могла пойти убитая горем, ничего не соображающая девушка? Это должно быть связано с Павлом, с его смертью. И в то же время… Да! Мне пришла в голову мысль, кажущаяся на первый взгляд простой. Полгода назад Пашка на стройке повредил руку. Так, фигня, ушиб пальца, трещина в фаланге. Но все равно пару дней провалялся в больнице. Я приходил проведать его и, конечно, встретил там Нику. Это было городское отделение номер три. Павел выписался и больше там не появлялся, но, возможно, затуманенный мозг девушки интерпретировал
– Молодой человек, заберите эту сумасшедшую. – Дежурная санитарка с радостью отвела меня к сидящей на полу в приемном покое девушке. – Она не хочет уходить и просит пустить ее к какому-то Павлу Лунину. Но у нас нет такого.
– Да, я знаю, – кивнул рассеянно.
Ника выглядела ужасно. Словно потерянный щенок, она сидела на голом бетоне, поджав колени. Услышав нас, она подняла голову.
– Операция уже закончилась? – произнесла она, с надеждой вглядываясь в наши лица. Меня она, походу, даже не узнала. – Когда можно будет его увидеть?
Санитарка многозначительно перевела на меня взгляд и закатила глаза. Я подошел ближе и опустился перед Вероникой на колени. Ее глаза были сухими и блестящими, искусанные в кровь губы казались кровавым пятном на белом лице.
– Операция закончилась, и Павел уехал домой. – Я мягко обнял ее за плечи и потянул вверх.
Девушка неуверенно встала.
– Правда? – Ее глаза распахнулись, в них загорелась сумасшедшая радость. – Он выздоровел? Он дома?
У меня перехватило горло. Я едва смог выдавить:
– Да… выздоровел. Есть какое-нибудь успокоительное, чтобы она сейчас заснула и всю ночь проспала? – Я понизил голос, отвернувшись к санитарке. Вытащил из кармана купюру в пять тысяч. Та мгновенно исчезла в кармане женщины.
– Сейчас, сейчас. Все организуем, – закивала она.
После укола Ника мгновенно вырубилась. И тогда я уже без проблем взял ее на руки, отнес к машине, положил на заднее сиденье и увез из больницы.
Я ехал по ночным улицам города, изо всей силы сжимая руль, разрывая кожаную оплетку. На душе было гадко. Я до сих помнил вспыхнувшую сумасшедшую радость от того, что Ника теперь свободна. Каким же мудаком я себя ощущал!
Очнулся, когда въехал в подземный гараж своего дома. Так даже лучше. Наверное, подсознательно я всегда хотел привезти Нику к себе домой. До этого момента не было случая.
– Прекрасный случай представился, – хмыкнул я саркастически, ненавидя и себя, и всю эту ситуацию в целом.
Девушка не проснулась ни когда я ее вез в лифте, ни когда вносил в квартиру. Пока положил ее в гостиной, потом перенесу в гостевую спальню. А сейчас мне нужно выпить. Срочно.
На часах полночь. Я плеснул в стакан виски и подошел к кушетке. Ника спала беспокойно. Она словно чувствовала, что сон ей навязали насильно, и старалась из него выпутаться. Ее лицо то расцветало улыбкой, то искажалось от страшного горя. Что ей снилось? Какие видения посещали ее?
Я поставил стакан на пол, опустился на колени, пристально всматриваясь в ее лицо, рассматривая каждую черточку, родинку и ресничку. Крошечные смешливые морщинки у глаз, несколько веснушек, едва заметный шрам на скуле (откуда?). Так близко оно впервые. При наших встречах я всегда отворачивался, боясь выдать свой интерес. Смотрел издалека и украдкой. Сейчас же я перестал себя сдерживать.
– Какая же ты красивая, – прошептал и провел ладонью по щеке. Обвел подбородок, тронул нижнюю губу.