Второй медовый месяц
Шрифт:
— Ты и так никому не мешаешь.
Ласло отвел взгляд, переложил на тумбочку книгу, которую читал. Это были пьесы Беккета, которые Роза видела лежащими на комоде.
— Насчет этого не уверен, — решительно произнес он.
— Что ты имеешь в виду?
Ласло медленно отошел и прислонился к стене. Руки он сунул в карманы джинсов.
— По-моему, для твоей матери это уже чересчур. Как и для всех вас. Мне кажется, что я стал той самой последней
— Нет, что ты…
— Ваша мать вымоталась, — продолжал Ласло. — Ей надо беречь силы для сцены, а не беспокоиться о том, что она опять забыла купить молока. И мне здесь не место. Это твоя спальня.
Роза посмотрела в потолок.
— A-а, ты об этом.
Ласло не ответил.
Она медленно повернула голову и посмотрела на него:
— Зачем ты укрыл меня полотенцем?
Он пожал плечами и ответил, не глядя на нее:
— Просто не знал, что еще с тобой делать.
У Розы вырвался смешок.
— Я пришла сюда не потому, что заблудилась, — объяснила она. — Просто вторглась на чужую территорию. Из озорства.
Ласло сверкнул усмешкой.
— Правда?
— Правда. Мне осточертело сидеть одной, вот я и болталась по всему дому. — Она села прямо и сложила руки на коленях. — Ты меня не вытесняешь. Поверь.
Он неловко отозвался:
— Не только в этом дело. Вы же… одна семья…
— Да, но все мы на распутье, у каждого в жизни временные перемены. Мы не собираемся надолго задерживаться здесь.
— Я мог бы съехать когда угодно, — сказал Ласло.
— Куда?
Он пожал плечами:
— Найду какую-нибудь комнату. Мне не привыкать.
Роза поднялась.
— Не уезжай, — попросила она.
Он повернулся к ней.
— Я не хочу, чтобы ты уезжал. Мне нравится видеть тебя здесь. Останься.
С нижней площадки послышался какой-то шум, зазвенел раздраженный голос Эди:
— Кто это разбросал здесь чертовы простыни? Я чуть шею себе не свернула! Роза! Роза!
Роза приложила палец к губам.
— Тебе лучше уйти, — шепнул Ласло.
Она покачала головой.
— Роза! — во весь голос крикнула Эди.
— Не пойду, — прошептала Роза, — и ты не ходи. — И она подступила к нему вплотную и поцеловала в губы.
— Не знаю я, зачем она хочет прийти, — раздраженно сказала Кейт мужу. — И хватит у меня выпытывать! Я же не могла ей отказать.
— Я с ней не знаком…
— Так и я тоже. Но у нее, бедняжки, голос был такой просительный, что я…
— Почему «у бедняжки»?
— А кто же она еще? С Мэтью они разбежались. Наверное, она думает, что если придет проведать нас и малыша, то…
— Его зовут Джордж.
— Пока не знаю. Насчет имени я вообще не уверена. Для меня он просто малыш, а поскольку поблизости, насколько мне известно, других малышей нет, никто никого не перепугает.
Барни указал на перед ее футболки:
— Опять протекаешь.
Кейт опустила голову.
— Иногда ты — точная копия своего отца…
— Ничего подобного, — возразил Барни. — Мой отец ни за что не пошел бы покупать накладки для сосков и молокоотсос, а я разве отказывался? Отец вообще не приближался к нам, пока мы не привыкали пользоваться горшком. А про то, что ты протекла, я сказал только для того, чтобы ты успела переодеться до прихода Рут.
— Чтобы тебе не пришлось стыдиться? Потому что она в деловом костюме, а я — в заляпанной молоком футболке?
— Да нет же, — терпеливо повторил Барни, — просто вдруг ты захочешь переодеться.
В дверь позвонили. Кейт принялась промокать грудь посудным полотенцем.
— Пойду открою, — сказал Барни.
Она услышала, как он идет к деревянной двери в их маленькой прихожей, отпирает и распахивает ее.
— Привет! — донесся до Кейт голос Барни, который в эту минуту заговорил совсем как его отец. — Вы, должно быть, Рут.
Они возникли в дверном проеме вдвоем, Рут была в черном брючном костюме с бледно-голубым подарочным пакетом с пышными бантами. Она поставила пакет на кухонный стол.
— Привет, Кейт.
Кейт бросила полотенце.
— Как хорошо, что ты зашла…
— Я просто принесла кое-что тебе и малышу.
— Спасибо.
Барни прошел мимо гостьи и взялся за ручку холодильника.
— Выпьете что-нибудь?
Рут покачала головой, и Кейт заметила, что ее стрижка как всегда, безупречна.
— А что так? — спросила Кейт.
— Просто не хочется, спасибо. Мне бы взглянуть на малыша, если можно, вот и все…
— Его зовут Джорджем, — сообщил Барни, вытаскивая из холодильника бутылку белого вина. — В честь моих отца и деда.
Кейт улыбнулась Рут.
— Не обращай внимания, — посоветовала она. — Пойдем посмотрим на него.
— Джордж! — со вкусом повторил Барни, разливая вино. — Джордж Барнабас Максвелл Фергюсон.
— У них это семейное, — пояснила Кейт. — У всех в семье несколько имен. Причуда.
Рут искоса взглянула на Барни. Он казался воплощением самодовольства.