Шрифт:
1
Все началось в тот день, когда ей исполнилось шестнадцать.
Она появилась на свет ровно в полночь. По словам мамы, ее первый крик раздался, едва куранты на Спасской башне начали отбивать свои положенные удары. Откуда такая осведомленность о главных часах страны? Радио! Оно работало довольно громко, так что трудно было его не расслышать. Пожилая акушерка подхватила мокрый живой комок и покачала головой: «Во, дает! Надо же! Ровно нуль-нуль! Во подфартило девчонке!»
А потом врач и медсестра долго спорили, каким именно числом записать новорожденную. А, действительно, каким? Ровно в полночь не совсем ясно какой сейчас день – не то еще сегодня, не то
Эта история ее рождения давно стала семейной притчей. Маме, правда, тогда здорово досталось – роды были сложными, что-то там пошло не так, так что роженица была под наркозом и знала все со слов медиков. Потом и малышка и молодая мамочка поправились, и в дальнейшем все в их жизни складывалось хорошо.
И вот, спустя ровно шестнадцать лет после такого романтичного появления на свет, огненнорыжая кудрявая девушка по имени Триша стояла возле двери своей квартиры и смотрела на букет роз. Двадцать пять роскошных белых бутонов. Аккуратно, в несколько оборотов, скреплены шелковой лентой и поставлены в подставку из проволоки. Не положены на коврик, не сунуты в какую-нибудь банальную трехлитровую банку. А именно вот так – перевязаны и поставлены.
С Триши, только что вернувшейся из кафе, где она отмечала свой праздник с друзьями, моментально слетела вся веселость. Уж очень необычны были эти цветы в их обыкновенном, пусть чистом, но далеко не шибко презентабельном подъезде.
Триша мотнула головой и нажала на кнопку звонка.
Можно, конечно, было открыть дверь своим ключом, но надо было показать родителям все как есть, а то они могут не поверить дочери. Скажут еще, что это ей друзья в клубе подарили…
Через минуту дверь распахнулась. Мама сначала не увидела цветы и удивилась:
– Ты чего звонишь? Ключи потеряла?
Триша глазами указала на букет.
Вот тут родительница изумилась еще больше.
– Ого! Это от кого же такая красота?!
Триша внимательно следила за матерью. Сто процентов – удивление было очень искренним!
– Я не знаю. Хотела у вас спросить.
– У нас? Почему у нас? Ты думаешь – это мы с папой? Нет… – мама растерялась и позвала отца: – Иди сюда, посмотри, что нашей девочке преподнесли!
Возникший на пороге отец тоже не признался в соучастии. И тоже решил, что это именно Триша их разыгрывает. Ну, нет, так нет. Может у нее есть какой-то тайный поклонник? И человек это явно не бедный – букет очень уж дорогой. Особенно сейчас, в декабре. Если это кто-то из ее ровесников, то долго же ему пришлось откладывать деньги на такие цветы! А, может, букет вообще не для Триши? Может быть, кто-то просто ошибся дверью?
Никакой записки в букете не было. В конце концов букет был занесен в квартиру и торжественно водружен в самую лучшую «парадную» вазу.
Среди ночи Триша проснулась. Глядя на букет, подумала вдруг, что одной ее соседке семьдесят «с хвостиком». Во второй квартире вообще жили два взрослых брата-близнеца…
2
Следующий букет появился возле двери ровно через год. Розы были столь же прекрасны. И их опять было ровно двадцать пять. Странное число. Или оно все-таки что-то означает?
И снова никакой записки, ничего…
Обнаружила их сама Триша. На этот раз день рождения отмечали дома. Если честно, то за год первый букет уже подзабылся. А тут, сидя за праздничным столом, вспомнили вдруг про странный подарок.
– А представляете – открою сейчас дверь, а там… ЦВЕТЫ! – хохотала Триша.
– Ну, конечно! Будет кто-то целый год ждать! Надо было бы, так давно бы уже появился на горизонте!
Раззадоренная девушка выскользнула в коридор. Все еще смеясь, щелкнула замком. Сидевшие напротив дверного проема мама и подружка, улыбаясь, наблюдали за ней.
Триша распахнула дверь. Выглянула на площадку. И застыла.
Букет был там.
Триша медленно нагнулась, подняла его и развернулась. Увидевшие ее с цветами в руках мать с подружкой сразу перестали улыбаться. Заметив их вытянувшиеся лица, притихли и все сидевшие за столом. Когда Триша появилась в комнате, кто-то даже присвистнул от удивления.
Роскошные цветы.
Двадцать пять белоснежных роз.
И снова без каких-либо опознавательных знаков.
3
– Господин Пожарский! Лев Александрович! Постойте!
Пожарский обернулся, увидев догонявшего его высокого мужчину, остановился. Статный молодой офицер почти бегом приближался к нему.
– Неужели вы решили вот так просто отступить? Ведь это же никчемный человечишка! А вы…
Пожарский с любопытством глянул на Самарина. Даже несмотря на сжигавшую его боль и гнев, он почувствовал вдруг интерес к этому молодому красивому человеку.
– Вы же достойнейший представитель нашей Родины, Лев Александрович! Вы отличный работник, честный гражданин! Кому, как ни вам возглавить это ведомство! Не совсем же слепцы там сидят! – Самарин возвел глаза к красивому, с лепниной, потолку дипмиссии. – Неужели там не разберутся? Должна же быть хоть капля справедливости в этой жизни!
Боже мой! Сашенька! Как же вы еще наивны! Искренне верите в царя и Отечество! Хотя…Какие еще ваши годы! Пройдет совсем немного времени и перемелет вас в этой жесточайшей мясорубке, как и всех нас… Научитесь немного по другому оценивать все происходящее, подрастеряете все полутона при оценке людей и событий, обретете малое количество гораздо более определенных красок… Хотя… Порой именно из таких вот горячих молодых мужчин и получаются настоящие Люди. Такие поднимают на бой, такие грудью встают против несправедливости. И бьют их и убивают, а они все равно, из последних сил, будут продолжать оставаться непокоренными. Ну что же, дай Бог, дай Бог… А вот я, Сашенька, сдамся. Мне есть что терять – у меня семья. То, что я еще могу сохранить, я ОБЯЗАН сохранить ради них – дочери Агнии и жены Лизаньки. К тому же скоро нас станет четверо. А вот вы мне определенно нравитесь – даже зная наверняка, что стены здесь имеют глаза и уши, вы не боитесь произносить вслух столь серьезные вещи!
– Ах, Александр Евгеньевич! – Пожарский на всякий случай многозначительно обвел глазами пустой коридор, напоминая молодому офицеру об осторожности. – Это все слишком далеко зашло. Мне были четко указаны границы – что я могу, а чего мне категорически нельзя.
– Но с этим можно и нужно поспорить! – нетерпеливо вторил Самарин.
– Нет. Вы многого не знаете, Саша, – совсем тихо произнес Лев Александрович. – Это – СИСТЕМА. А человек, чьи слова так сильно возмутили вас, ее полноправный представитель. Не верьте, что здесь возможно хоть что-то исправить. Хоть я и пытался… Получилось то, что получилось. Это был последний аккорд. К сожалению – грустный…