Второй потоп
Шрифт:
"Сова", которая была единственной газетой, поместившей новости в полстолбца обычным шрифтом, заняв осуждающую позицию, призвала городские власти снести плакаты и намекнула, что "этот абсурдный человек, Космо Версаль, который позорит некогда почетное имя своей детской попыткой создать сенсацию, которая может нанести неисчислимый вред невежественным массам", должен подвергнутся уголовному преследованию.
В своих последних выпусках несколько газет напечатали интервью с Космо Версалем, в котором он привел цифры и расчеты, которые, на первый взгляд, казались математическим доказательством правильности его прогноза.
Некоторые читатели этих уверенных заявлений начали колебаться, особенно когда столкнулись с математикой, которую они не могли понять. Но все равно, в общем, смех продолжался. Это вызвало шум в одном из крупнейших театров, где остроумный артист, который всегда стремился к самой последней сенсации, изобразил живую имитацию хорошо известной фигуры Космо Версаля, увенчанную лысой головой размером с бушель, и уплыл в море с хорошенькой участницей балета, которую он галантно выхватил из бурлящего океана зеленого сукна, распевая во весь голос, пока они не скрылись за занавесью авансцены:
"О, эта Туманность приближается, Чтобы утопить нечестивую землю, И все ее спирали гудят, Когда она вальсирует в своем веселье.
Припев "Не медлите ни секунды, готовьтесь к посадке и отправляйтесь в безопасное место вместе с Космо и его ковчегом."
"Эта туманность – ужасная птица, она скользит по синему эфиру! Она зла из-за того, что услышала, И положила на тебя глаз."
Припев "Не колеблясь ни секунды и т.д.
"Когда из туманности хлынет по трубопроводу Н2О, ставлю на твою жизнь, настало время подумать, что ты будешь делать."
Припев "Не колеблясь ни секунды и т.д.
"Она опрокинет Атлантический океан до краев И затопит высокие горы; Она выпустит широкий Тихий океан И вообще не оставит земли."
Припев "Не колеблясь ни секунды и т.д.
"У нее есть право выбора в отношении сфер; Она арендовала Млечный Путь; Она погрузила планеты в долги, и она обязана заставить их заплатить."
Припев "Не колеблясь ни секунды и т.д."
Взрывы смеха и аплодисменты, которыми было встречено это излияние водевильного гения, показали, в каком веселом настроении публика восприняла это событие. Казалось, "невежественным массам" пока не причинили никакого вреда.
Но на следующее утро в общественном сознании произошла подозрительная перемена. Люди были удивлены, увидев новые плакаты вместо старых, более кричащие по буквам и языку, чем оригинал. В утренних газетах были колонки описаний и комментариев, и некоторые из них, казалось, были склонны относиться к пророку и его предсказанию с определенной степенью серьезности.
Ученые, у которых брали интервью всю ночь, говорили не очень убедительно и совершили ошибку, обрушившись с презрением как на Космо, так и на легковерную публику.
Естественно, общественность этого не поддержала, и маятник общественного мнения начал качаться в другую сторону. Космо помог своему делу, разослав во все газеты тщательно подготовленное заявление о своих наблюдениях и расчетах, в котором он говорил с такой силой убеждения, что мало кто мог читать его слова, не испытывая трепета тревожной неуверенности. Это было усилено опубликованными депешами, которые показали, что он направил свои предупреждения всем известным научным организациям мира, которые, осуждая их, не дали никакого эффективного ответа.
А затем последовала тревожная нота в бюллетене новой обсерватории на горе Мак-Кинли с двойным заголовком, в котором утверждалось, что в течение предыдущей ночи на северном небе наблюдалась странная облачность, которая, казалось, скрывала многие звезды ниже двенадцатой величины. Было добавлено, что явление было беспрецедентным, но наблюдение было одновременно затрудненным и ненадежным.
Нигде атмосфера сомнения и тайны, которая теперь начала нависать над публикой, не была такой примечательной, как на Уолл-стрит. Чувствительные течения там отреагировали на новое влияние подобно электрическим волнам, и, к ужасу трезвомыслящих наблюдателей, рынок рухнул, как будто по нему ударили кувалдой. Акции упали на пять, десять, в некоторых случаях на двадцать пунктов за столько же минут.
Спекулятивные темы покатились вниз, как пшеница в мусорное ведро, когда открываются желоба. Никто не мог проследить точное происхождение движения, но посыпались заказы на продажу акций, пока не возникла настоящая паника.
Из Лондона, Парижа, Берлина, Вены, Санкт-Петербурга посыпались депеши, в которых сообщалось, что тот же самый необоснованный спад проявился и там, и все объединились в том, чтобы возложить на Космо Версаля единоличную ответственность за глупый скачок цен. Финансовые лидеры бросились на биржи, пытаясь аргументами и увещеваниями остановить падение, но тщетно.
Во второй половине дня, однако, разум частично восстановил свое влияние; затем почувствовалось быстрое восстановление, и многие, кто поспешил продать все, что у них было, нашли повод пожалеть о своей поспешности. На следующий день все пошло на поправку, что касается фондового рынка, но среди широких слоев населения продолжал распространяться яд пробужденной легковерности, подпитываемый свежими новостями как из фонтана.
Космо сделал еще одно заявление о том, что он усовершенствовал планы безопасного ковчега, который он немедленно начнет строить в окрестностях Нью-Йорка, и он не только предложил свободно поделиться своими планами с любым, кто пожелает начать строительство за свой счет, но и призвал их во имя Небес, не терять времени. Это произвело потрясающий эффект, и множество людей начало заражаться невыразимым страхом.
Тем временем за закрытыми дверями в штаб-квартире Института Карнеги в Вашингтоне произошла необычная сцена. Джозеф Смит, действуя под руководством Космо Версаля, направил тщательно продуманный краткий текст аргументаций последнего, сопровождаемый полными математическими подробностями, главе учреждения. Характер этого документа был таков, что его нельзя было игнорировать. Более того, ученые, входящие в совет самой важной научной ассоциации в мире, были осведомлены о состоянии общественного сознания и чувствовали, что они обязаны что-то предпринять, чтобы успокоить тревогу. В последние годы им был предоставлен своего рода контроль за научными новостями всех видов, и они ценили тот факт, что теперь на их плечах лежит ответственность.